- Потерплю, - отмахнулся отец.
- Это тебе не ранку зашить, а структуры внутри руки, - терпеливо возразил врач.
- И не такое видал, - снова забурчал мужчина.
- Нам до серьёзного обезболивающего ещё метров пятьсот, если наш пикап ещё там стоит, - ввязалась я в разговор, с какой-то даже ностальгией вспоминая эти дни; прошло всего ничего, а всё уже совсем не так!
Хершел кинул на меня тяжёлый взгляд – он сразу понял, о чём речь, но всё-таки с согласием кратко кивнул мне. Малая доза смягчит болевой синдром и поможет отцу легче перенести операцию на руке. Сам папа не понял, о чём шла речь, он не знал ничего про это, я даже не уверенна, знал ли он про нашу торговлю смертью с Вудбери.
Относительно быстро мы добрели до машины. Да, пикап стоял на месте, только вот живого стекла на нём не было. Через него уже прошли люди, наверняка забрали всё, что в нём было. Ящик с порошком лежал на полу, за сиденьем, на самом видном месте. И вот…естественно, его нет. Возможно, его унесли те люди, что напали на нас, а может, и другие. И никому не известно в благих целях он будет использован, или же наоборот.
- Что бы там ни было, мне плевать, - произнёс отец, снова включая свой упёртый героизм. – Справлюсь без вашей химии. Нечего мне голову туманить. Накачаете всякой дребеденью, я потом не смогу ноги от трупов унести.
- Ты от болевого шока можешь отключиться, тогда точно убежать от ходячих будет проблематично, - я ответила несколько грубо; всё большее количество неудач на пути заставляло меня вести себя раздражённее.
Я осеклась, встретившись со взглядом отца, взглядом, полным чувства вины. Ему было тошно за то, что он тормозит нас, что он сейчас некудышный боец и помощник, это чувствовалось.
- Прости, пап, - прошептала я, громко захлопнув дверь пикапа. – Пошли, красавчик, - обратилась я к ходячему без рук и челюстей и подтолкнула его вперед палкой, разветвляющейся надвое в виде буквы «V», края которой находились по обе стороны от его шеи.
Палящее солнце. Ноль воды. Ноль еды. Дикий сушняк. До города три с половиной мили.
К знакомой нам аптеке мы подбрели уже к вечеру, когда спустились сумерки. Благодаря всем проезжим выжившим, а в большей мере и нам самим, эта аптека была на три четверти пуста, собственно, как и та, что была в соседнем дворе, и та, что была в соседнем квартале… Но поскрести по сусекам удалось – результат какой-никакой, но был. Операция предстояла в весьма аскетичном духе, требующая от отца большого запаса воли и сил.
Местный анальгетик всё-таки был введен ему под кожу, но было заметно, что боль только притупилась, но никуда не ушла. При свете свечи Хершел делал свою работу в течение часа. Это было настоящим искусством, которое не могло не восхищать, не могло не заставить чувствовать некоторую бесполезность себя в этом мире.
- Разрабатывай руку. Работай ей. Со временем былая хватка вернётся, - устало, но с улыбкой произнёс доктор.
- Со временем… - покачав головой, протянул отец. – Спасибо, брат, - он похлопал мистера Грина по плечу, приобняв его, на лице отца появилась искренняя улыбка, которую подчёркивали ещё более явные морщинки у краешка глаз.
Все мы устали за сегодняшний день, мало того, осознанно решили ограничиться ягодами и найденными в небольшом доме припасами. Пока нам удалось осуществить всё задуманное, на сердце стало несколько легче. Ещё один день вне тюрьмы был прожит. И тем временем Дэрил ещё дальше отдалился от меня географически…
***
Этот городишко очень активно был высосан нами, пока мы вели свою активную тюремную жизнь. Обитать тут было крайне тяжело из-за кучи гниющих тел мертвецов, которых мы перебили, из-за тухнущих отходов, растянувших свои ароматы почти на всей территории населённого пункта. Нами было решено найти машину и двинуться на поиски какой-нибудь заброшенной маленькой фермы, где нам можно будет осесть и начать жизнь заново.
Нашего безрукого мёртвого друга пришлось оставить. Со всех гуманистических намерений, отец проломил ему голову, чтобы бедняга не мучился от голода и скуки. Странное должно быть отношение проснулось у нас к ходячему. Стоит ему быть спокойным и без всякого желание сожрать наши мозги, как у нас просыпаются совершенно другие чувства: понимание, сочувствие, жалость… Мы, возможно, наконец-то вспомнили, что он тоже был человеком когда-то, пусть сейчас им и не является.
Сегодняшних ходячих, несомненно, стало в городе больше. Почему – одному богу известно. Пришлось изрядно помахать кухонным тесаком, прихваченным с места нашего ночлега, чтобы пробить себе путь к примеченной машине.
- Что у них с глазами? – сев в машину, переводил дыхание папа.
- Я тоже заметила. Ладно бы у одного человека, а тут у чёртовой половины. Неужели у нас тут маньяк завёлся? – размышляла я, замыкая провода.
Послышался звук заведённого мотора.
- Это вряд ли дело рук человека… - произнёс Хершел задумчиво.
- Инфекция? – я обеспокоенно обернулась в его сторону.
- Может быть.
- Давайте тогда повязки повяжем, когда снова придётся контактировать с ходячими.
Мужчины согласились со мной. Увиденное вселило в меня нешуточную тревогу.
- Ещё одной эпидемии нам тут не хватало! – мысли вслух.
- Это точно, - вздохнул Хершел, наблюдая за пейзажами за окном. – Но всё это довольно просто объяснимо…Всё вокруг гниёт, ничто опасное не утилизируется, не консервируется. Вполне возможно, что если уж мы и выживем среди этого хаоса, то нас убьёт оспа, от которой мы не привиты.
Я лишь покачала головой в ответ на его всепоглощающий пессимизм. Благодаря своему внутреннему убеждению, я была уверенна, что человеку ещё будет дан второй шанс, но пока всё происходящее со всем своим весом неуклонно пыталось сломить меня и мою волю. Только вот, я всё же верила в слова Норы. Я осуществлю задуманное.
Мы держали путь на север в сторону довольно небольшой фермы мистера Оуэнна, давнего знакомого Хершела. Скорее всего, ферма сейчас пуста, если, конечно, не разгромлена и не сожжена. Будем надеяться на лучше. До неё всего три часа пути, но наш бензобак плачет оставшимися каплями – машину мы выбрали крайне неудачно. Почти весь путь придётся шевелить булками, если не найдём жертву для дозаправки или новую машину. Однако дорога – не федеральная трасса, а сельская с очень условным качеством, поэтому на пути никаких брошенных машин. Чёрт подери.
Топливные запасы не были пополнены, и иссякли. Мы снова на дороге, снова окружены лесом, от свежего и приятного запаха которого уже нестерпимо тошнит и кружит голову. Мечтается о мегаполисе и всех благах цивилизации. Элементарно для понимания, что фермы мистера Оуэнна нам сегодня не достичь, придётся наслаждаться местными красотами, дай бог, мы найдём место для ночлега. В целом, если взглянуть на карту, от тюрьмы мы не совсем далеко уползли, и хоть мы и искали новый жизни, огрызок карандаша и чистый лист, чтобы начать писать нашу историю заново, уходить всё дальше от тюрьмы было больно. Хотелось покружить здесь ещё пару дней, авось наткнёмся на выживших наших.
- Тут грунтовая дорога. Может, свернём? – предложила я, указывая на второстепенную, уходящую за деревья. – До заката максимум часа полтора, я думаю, надо пошевелить жопками в поисках койки.
- Жопками… - папа покачал головой. – Красноречию мужик тебя твой научил? – он сказал это вроде бы и с усмешкой, но от фразочки этой мне стало очень не по себе.
- Родилась такой, - буркнула я в ответ, и не дожидаясь согласия своей пенсионерской команды, двинулась в сторону грунтовки, исследуя местность.
В метрах ста движения по ней, стоял небольшой домик, видимо, охотничий, с покосившимся забором, потемневшими балками и облупившейся краской деревянных окон. Заприметив дом, я направилась к нему довольно уверенным и твёрдым шагом, жаждя кинуться на диван или кресло, или даже скамейку на худой вариант! Стремление к отдыху на минуту выбило из меня мозг. Но мой думательный орган снова занял свои позиции, когда на ступенях дома я увидела несколько комочков земли. Я специально оглянулась на подходящую к дому грунтовку: никаких видимых следов, никакой примятой травы. Но кусочки земли на ступеньках есть. Значит, кто-то тут есть…или же был…