- А бабка? Она же видела Аню, – спросила Инна.
- Ерунда, скажем, что это ей почудилось. Бабку придётся сдать ментам, но сначала конечно Виктор-Сергеича вызовем. Всё на этом, Инна, отмыкай Аню, пусть идёт… вещи свои забери из квартиры и чтоб я тебя больше не видел… хотя нет, скандал ещё придётся организовывать… но это явно не сегодня. А дальше Инна, ты, ломаешь мне руку, только поаккуратнее постарайся, и сразу вслед за этим вызываем госбезопасность… и показания давай согласуем, чтоб не расходились – значит ты случайно увидела, как я спускаюсь в подвал вместе с бабкой, и решила посмотреть, зачем, из чистого любопытства, потом, стоя за дверью бомбаря, услышала бабкины угрозы и вмешалась, потом мы вызвали Виктор-Сергеича, ничего не перепутаешь?
-----
Госбезопасность в лице ясного сокола Виктора Сергеича примчалась буквально через 20 минут после звонка. Выслушал он все довольно недоверчиво, осмотрел сначала моё пострадавшее предплечье (Инна всё сделала очень аккуратно, но боль всё же дикой была… я ещё не забыл сказать ей, чтоб стёрла пальцы с лома и вложила его в руки бабки), потом рану бабки и сказал срочно вызывать скорую для обоих. На мой вопрос, а как же следственные действия, ответил, что не будет никаких действий – всё в узком кругу решим, на Воробьевке, ибо дело государственное.
Приехала скорая… нет, сначала бригада с Воробьевки, раньше на пару минут, там были трое одинаковых как с лица, так и с одежды ребят с короткой стрижкой, которые пощёлкали камерой с фотовспышкой, упаковали в мешочки лом с пистолетом, а тут и скорая пожаловала. Бабку на носилках вынесли, я сам поднялся к подъезду, изображая на лице крайнюю степень как душевного, так и физического расстройства.
Привезли нас в ту же 40-ю больницу, что-то вся моя нынешняя жизнь вокруг неё вертится. Дежурил, слава те господи, не анечкин отец, а то бы я не сдержал эмоций при виде его, дежурил врач-хирург со стандартной среднерусской физиономией и с фамилией Семечкин. Этот вот Семечкин и сделал мне сначала рентген сломанного предплечья, ничего страшного там не нашлось, поэтому сразу же вслед за этим мне и гипс наложили, сказали пару месяцев будешь так ходить, пока не зарастёт. Бабку же повезли на операционный стол зашивать пулевую рану, при ей остались дежурить двое одинаковых молодых людей с Воробьевки, а меня с Инной Виктор-Сергеич отпустил с глаз долой и из сердца вон, катитесь мол, пока я добрый. Ну мы и укатили на Кирова-18.
- Ну и чем мы сейчас займёмся? – с надеждой в голосе справилась Инна, когда я закрыл входную дверь.
- Даже ума не приложу, - ответил я, расстёгивая пуговицы на её джинсовой курточке. – Ты кажется медсестрой недавно была, может ещё немного поработаешь… больной в наличии имеется, белый халатик я тебе сейчас выдам…
- Хорошо, больной, - быстро включилась она, - раздевайтесь и ложитесь вон на тот диван… нет, не на живот, а на спину… сейчас будем вас лечить…
Спустя три месяца
Дело Полины блять Андреевны удалось спустить на тормозах достаточно быстро – после излечения от пулевого ранения её намертво упрятали в психушку на Июльские дни (я кстати удосужился наконец узнать, что это за дни, оказалось это из 17-го года, когда большевики решили раскачать ситуацию и организовали что-то вроде вооружённого восстания, репетиция, так сказать, октябрьских событий… после этого Ленин с Зиновьевым сбежали отсиживаться в Разлив – лично я на месте власть предержащих в СССР бы не вспоминал об этом провале) и более она, я очень сильно надеюсь, отсвечивать в нашем дворе не будет.
Аня-Анечка-Анюта сдержала данное мне в бомбоубежище слово и после имитации скандала, довольно удачной (ну ещё бы, я сам все слова написал и роздал участникам), уехала куда-то к чёрту на рога. На этом с Анютами, надеюсь, у меня всё закончено.
Виктор Сергеич провёл дознание достаточно быстро и квалифицированно, были там скользкие вопросы, усилившиеся с отбытием Анюты в никуда, но мне удалось их демпфировать. До Нового года всё продолжалось в прежнем режиме – мэрия, она же горисполком – НПО «Политех», я там хоть и формально стал никем, но по факту в моих советах они сильно нуждались, я и раздавал эти советы – съемки фильма по «Пикнику». Да, они вот прямо до НГ и продолжались, в Москву пришлось кататься не менее пяти раз. 29 декабря Стивен закончил свои дела в Москве, свернулся и укатил на родину, монтировать и вставлять компьютерную графику, а ещё озвучивать в двух вариантах – кроме английского предполагалась и русскоязычная версия.
А 30 декабря прямо на своём рабочем месте в Сенатском дворце скончался выдающийся деятель ленинской партии и советского государства, пламенный патриот социалистической родины, неутомимый борец за мир и коммунизм Дмитрий Фёдорович Устинов… В канонической версии истории он должен был умереть только через 6 лет, там ещё довольно тёмная история случилась после учений Щит-84, один за другим с похожими симптомами умерли ещё три министра обороны Варшавского договора, чешский, немецкий и венгерский… а теперь, значит, не дожил Фёдорович до этих учений…