И без федеральной Европы дел довольно: выработать единые правила — ну, скажем, единой системы налогообложения. Пока этого нет, расширение Европейского союза — вопрос, скорее, условных преференций. Трудно определить сегодня, в чем заключается «европейская идея», и существует ли такая. Думаю, говорить о падении Европы — некорректно; идею Европы заслонило нечто иное.
Если считать «идеей Европы» рациональное христианство, веру поверенную разумом, — если идти вслед за Августином, Фомой, Кантом — то эта идея была искажена этатизмом, и вовсе извращена во время тираний ХХ века — уже Шпенглер в 1918 году писал о закате цивилизации, суть которой ускользала от его формулировок: как вы помните, он даже не смог включить в анализ европейской цивилизации феномен христианства.
Как выглядит сегодня европейская свобода, за которую боролись три века подряд? Верим ли в знаменитое «свобода-равенство-братство»? Воплощает ли понятие современной демократии то, ради чего шли на баррикады в 1848 — или раньше, на штурм Бастилии? Болезненный вопрос: как изменилась идея демократии в эпоху финансового капитализма?
Украина решила уйти к другому жениху — ревнивая Россия не отпустила.
До того, как упрекнуть Украину в метаниях, отметим, что сама Европа — противоречивое создание, многое обещающая — но не всегда способная обещание выполнить. И, тем не менее, я настаиваю на том, что Европа жива — а что до времени, то мы с вами знаем, как долго строят соборы. Возможно, строительство очередного собора только начато — а строят соборы по восемьсот лет. Возможно, перманентное нездоровье Европы — это особый тип ее здоровья? Добавлю к этому, что агрессия националистической России способна оказать огромную услугу самосознанию Европы.
Интересно иное: в какую именно из Европ хотела войти Украина? В культурную Европу или потребительскую? Вопросы запоздали: Украина рушится, точнее сказать, страну уничтожает Россия — в наказание за высказанное намерение войти в Европу. И знаете: не существует лучшего доказательства того, что Европа жива: будь Европа мертва — Украине разрешили бы к ней присоединиться.
О, нет, эта война свидетельствует о том, что жизнь вернулась к сонной Европе супермаркетов; Украина решила уйти к другому жениху — ревнивая Россия не отпустила.
Украина — эпицентр пожара, символ европейской беды — только Европе надо это осознать. В лице Украины — Россия бьет по Европе; и надо Европе это понять и обороняться. Опасно везде, но в европейском мире — пожар Украины высветил многие противоречия.
Было бы здраво начать наш разговор с детерминирования европейской культуры — (или правильнее сказать» культуры христианской цивилизации»?).
Нам придется согласиться, что так называемая европейская цивилизация существует сегодня помимо христианской веры и даже с языческими ценностями. Этот существенный для культуры поворот: доминант языческих ценностей над христианскими — был произведен в прошлом веке, тирании ХХ века постулировали его; сегодняшняя Россия во многом повторила общий путь.
Язычество самой России — вопиющее; национализация и даже паганизация Православия (как иначе квалифицировать агрессивную национальную политику церкви?) тому свидетельство. Православие всегда тяготело к тому, чтобы стать сугубо национальной религией, сегодня это реализовано.
Россия умудрилась не заметить западных ценностей, не связывая «цивилизацию» с реальной европейской культурой.
Драматизм сегодняшнего момента в том, что очередной поворот России на Запад — совпал по времени именно с паганизацией Европы. Какая горькая ирония истории! Очередной поворот к западной культуре обернулся на этот раз не знакомством с Шеллингом и не лекциями марксизма — но уроками релятивизма и гламурной моды. Если бы все не так трагически сложилось, то можно было бы смеяться: релятивизму мы обучались всерьез. Не гегельянству (его забыли и учились ему недолго), не марксизму (его вообще вывернули наизнанку), а именно релятивистской философии постмодерна, именно языческим поделкам «второго авангарда».
Среди русских интеллектуалов бытовало соображение, что в мире существует единственная цивилизация — западная. И воспроизводили нелепые жесты западных новаторов нового типа — один молодой человек испражнялся перед картиной Ван Гога, другой рисовал кружочки и черточки — и они верили, что идут дорогой свободы. Мы, русские, отстали от прогресса из-за большевиков и татар, так не упустим теперь свой шанс — говорили именно так. Надобно копировать цивилизацию, чтобы преодолеть дикарство, — вот так говорили. И обеими руками зачерпнули новое западное язычество.