Жизнь была намного легче, когда не приходилось самому принимать решения. Тогда не имело значения, если задача оказывалась опасной или невыполнимой. Все, что ему следовало делать, — выполнять приказы.
Тэйн выпустил старую корову, забрал свои вьючные мешки. Он долго смотрел на них, словно их содержимое могло помочь ему принять решение.
Послышался какой-то звук. Руки его метнулись к мечам.
С холма спускались Рула, Стебан и мул.
Тэйн облегченно вздохнул.
Рула окинула взглядом руины.
— Такова цена умиротворения. — В голосе ее не слышалось гнева.
— Да. — Он взглянул в ее ничего не выражающее лицо в поисках какого-либо намека, но ничего не увидел. — Рула, они послали кого-то за мной. С востока. Он сейчас в Земстви. Я не знаю, кто это, не знаю, что у него на уме. Но я знаю, какова его задача. Забрать меня домой.
— Я его видел, — сказал Стебан.
— Что?
— Я видел чужака. Там. Он был весь в черном, в такой уродливой маске…
В душе Тэйна вспыхнула искорка надежды.
— Маска — как она выглядела? На что была похожа его одежда?
Стебан недовольно надул губы.
— Я видел его всего секунду, а потом испугался и убежал.
— Постарайся подумать. Это важно. Солдат должен все помнить, Стебан.
— Вряд ли я теперь захочу стать солдатом.
— Ну, давай же, — продолжал мягко уговаривать его Тэйн и через несколько минут вытянул из Стебана все, что тот знал.
— Кай Линг. Никто другой это быть не может. — В голосе его звучала грусть.
— Ты его знаешь? — спросила Рула.
— Знал. Он был моим лучшим другом. Очень, очень давно. Когда нам было столько же лет, сколько Стебану.
— Значит…
— Ничего не значит. Он все еще Претендент в тервола. Ему дали задание, и ничто не может ему помешать. Потом он, может быть, прольет слезу над нашим детством. Он всегда был чересчур впечатлителен для того пути, который он избрал.
Она посмотрела на его снаряжение, пока он помогал Стебану слезть с мула.
— Ты хочешь сказать, что теперь тебе придется уйти?
— Да.
— Тогда иди. В любом случае все, что ты сделал, теперь не имеет никакого смысла.
— Нет. Речь идет о солдатской чести. Отказаться от задания перед лицом опасности — значит изменить закону, который составлял мою жизнь. Я солдат, и не могу перестать им быть. А солдаты Империи Ужаса не отступают. Мы не бежим перед лицом поражения. В самопожертвовании тоже может быть своя цель. Мы отходим лишь тогда, когда получаем приказ.
— Здесь некому тебе приказывать. Можешь идти. Теперь ты сам себе командир.
— Знаю. Вот почему это так тяжело.
— Я ничем не могу помочь тебе, Тэйн. — Она больше не могла сдерживать охватившего ее горя.
— Можешь. Скажи, что ты собираешься делать дальше?
— В смысле?
Он показал на руины.
— Здесь ведь ты оставаться не можешь, верно?
Она пожала плечами.
— Ты пойдешь со мной?
Рула снова пожала плечами, вне себя от горя. Она его просто не слушала.
Тэйн потер виски, пытаясь унять боль, затем начал распаковывать доспехи.
Надев их, он снова стал главным центурионом Стражи Демона. Стебан смотрел на него, широко раскрыв глаза. Он узнал эти доспехи — легионы были известны далеко за пределами земель, по которым они прошли неудержимой волной.
Тэйн надел шлем, подвесил к поясу мечи и колдовскую сумку. Он помедлил, держа в руке маску. Рула молчала, не отводя взгляда от останков Томы.
Тэйн тряхнул головой, надел маску и, сев на коня, направился в сторону Башни.
Он не оглядывался.
Доспехи снова удобно сидели на нем. Конь быстро скакал, радуясь, что снова несет на себе солдата. Тэйн чувствовал себя почти как дома…
Смысл его слов дошел до Рулы вскоре после того, как он скрылся из виду. Она в панике огляделась вокруг.
Мул остался на месте, так же как и все имущество Тэйна, кроме его оружия и доспехов.
— Он оставил свои вещи!
На глазах Стебана выступили слезы.
— Вряд ли он рассчитывает вернуться, мама. Он думает, что умрет.
— Стебан, мы должны его остановить.
Тэйн подъехал к темной башне на закате. На ее бастионах стояли кайдаровцы. Упавшая с неба стрела просвистела рядом с его доспехами.
Торфин стоял рядом с Ведьмой. Тэйн услышал ее голос:
— Это не он. На том была мантия, и он шел пешком.
— Это Тэйн, — с благоговейным страхом ответил Торфин. — Человек, который жил у твоего отца.