– Седжал… – начал Прасад.
– Почему ты ушел? – выпалил я.
Я вдруг ужасно разозлился. Всю жизнь я прожил на Рже в глухой трущобе, и только когда мне удалось наконец вырваться оттуда, он вдруг и появился.
Прасад выглядел расстроенным. Он стал рассказывать о том, как Катсу похитили, и как он попал в лабораторию. Потом мама рассказала, как она встретила Макса Гарина, вирусолога, который переделал мои гены и запрятал мою Немоту поглубже.
– Его зовут Макс Гарин? – переспросил я. – Это он привел меня сюда. Так это он изменил мои гены?
Мама кивнула. У меня по всему телу пошли мурашки.
– Он взял у меня кровь на анализ, когда мы сюда шли, – сказал я. – Сказал, это надо для компьютера, чтобы тот мог меня узнавать.
Мама и Прасад переглянулись. Катсу все так же сидела на полу. Она еще не сказала ни слова.
– Я полагаю, жена моя, нам надо бежать как можно скорее, – сказал Прасад.
– Я полагаю, муж мой и на этот раз оказался прав, – ответила она.
Как странно. Я никогда не слышал, чтобы мама называла кого-нибудь мужем. Но не успел я об этом подумать, как мама начала расспрашивать, что произошло со мной, когда я улетел вместе с Кенди. Им было известно лишь то, что сообщила им какая-то доктор Сей, – она сказала, что я к ним скоро приеду.
Я рассказал им все с самого начала, о том, как мы улетели, о смерти Питра, о Беллерофоне и о динозаврах, потом о приказе императрицы и о Падрике Суфуре. Когда я рассказывал о том, что Ара должна была меня убить, мама очень рассердилась.
– Нигде нельзя чувствовать себя в безопасности! – воскликнула она. – Даже в монастыре.
Прасад принялся ее успокаивать, чтобы я мог закончить. Потом Прасад рассказал мне о лаборатории и о детях, бьющихся в конвульсиях. Я не знал, как реагировать, и поэтому промолчал.
– Значит, наш тайный благодетель – Падрик Суфур, – сказал Прасад. – Вопрос в том, зачем он послал тебя сюда?
– Потому что я ему велел, – ответил я в некотором смущении. – Я случайно услышал, как он с кем-то разговаривал про вас, вот и сказал ему, чтобы он отвез меня к вам.
Мама покачала головой.
– Он бы не стал так рисковать только ради того, чтобы дать тебе возможность встретиться с семьей. Даже имея в виду твои способности, Седжал… нет, это был бы неоправданный риск. А если Макс Гарин так стремился взять у тебя кровь, значит, Падрик Суфур имеет на тебя какие-то конкретные виды.
– Он хочет, чтобы я прекратил войну, – сказал я не без гордости. Пусть Прасад видит, какая я важная птица. Я пустился в подробные объяснения.
– Глупости, – подытожила мама, когда я закончил.
– Почему?
Я уставился на нее, вытаращив глаза.
– Все это глупости, – повторила мама. – И я не могу поверить, что Суфур не отдает себе в этом отчета.
– Что ты хочешь сказать? – спросил я. – Все получится.
– Ну подумай хорошенько, Седжал, – мягко сказал Прасад. – Между разными системами может одновременно идти с полдюжины войн. Ты – всего лишь человек. И неважно, какой силой ты обладаешь, ты не в состоянии заставить всех прекратить сражаться. А правители, чьи планы ты расстроишь, начнут устраивать на тебя покушения. И рано или поздно какой-нибудь наемник до тебя доберется. Одному человеку не под силу прекратить все войны.
Я в растерянности смотрел то на маму, то на отца.
– Тогда зачем он платит мне такую кучу денег?
Мама барабанила пальцами по ручке кресла.
– По ряду причин. Он хочет быть уверен, что тебя не сможет перекупить никто другой. Или он рассчитывает с твоей помощью получить еще большую финансовую выгоду.
– Ему нужны гены Седжала, – сказала Катсу.
Все обернулись к ней. Я почти забыл, что она в комнате. У Катсу были такие же черные волосы, как у меня, а глаза – карие, как у мамы.
Вот. Прасад стал было ее расспрашивать, но тут вмешалась мама.
– Анализ крови, – сказала она. – Гарин хотел как можно скорее заполучить твой образец крови, это нужно для его эксперимента. Я отказываюсь предоставить им свои яйцеклетки, но гены Седжала – это же еще лучше. Он – самый одаренный Немой во всей вселенной.
– А для чего ему понадобились гены Седжала? – спросил Прасад.
– Здесь все сплошной обман, – говорила Катсу, уставившись в ковер у себя под ногами. – Когда отец только пришел сюда, Кри и Сей сказали ему, что хотят покончить с рабством женщин, способных производить Немое потомство. Это ложь. Когда приехала мама, она сказала, что хочет участвовать в эксперименте. Тоже ложь. Когда Седжал познакомился с Суфуром, Суфур сказал, что хочет покончить с войнами. И это ложь. Суфур обставил все так, будто он оказывает Седжалу огромную услугу, разрешив ему прилететь на Ржу. Это ложь. Здесь повсюду ложь и обман.
– В чем же правда, дочь моя? – тихо спросила мама.
– Правда – в Мечте, – ответила Катсу. – В Мечте не бывает лжи.
– Ты говоришь, что Суфуру нужны гены Седжала, – сказал Прасад. – Ты знаешь, зачем?
– Гены Седжала нужны Максу Гарину, – поправила его Катсу. – Гарин разрабатывает вирусы, которые изменяют человека.
– Это для детей, – прошептала мама, и я решил, что она говорит о тех, кого, как Прасад мне рассказывал, вывели в лаборатории.
– Вскоре в Мечту войдет еще одна группа детей, – продолжала Катсу, – Я уже чувствую, как их сознания бьются о ткань Мечты. Когда это случится, не знаю, смогу ли я удерживать их всех в одном месте.
После этого она поднялась, ушла в свою комнату и закрыла дверь.
– Она всегда такая? – спросил я. Мне было немного не по себе.
– Да, – ответил Прасад. Его голос звучал напряженно.
– Могу поставить сколько угодно на то, – сказала мама, – что Гарин собирается выделить ретровирус, используя гены Седжала. С помощью этого ретровируса следующая партия детей сможет войти в Мечту гораздо раньше, чем обычно.
– Но зачем? – Прасад почти кричал. – Катсу говорит, что тогда Мечта погибнет. Зачем им это нужно?
– Точно не знаю, – сказала мама. – Надо еще выяснить. Мы должны узнать, Немая ли доктор Сей, как подозревает мой муж. Мы должны узнать, на самом ли деле Падрик Суфур собирается уничтожить Мечту и для чего ему это.
Она помолчала немного.
– И еще, – заговорила она снова, – мы должны захватить базу.
И как всегда, стоило начаться чему-то интересному, как зазвонил компьютерный колокольчик и Прасад сказал, что ему пора идти в лабораторию. Сжав мне по пути плечо, он ушел.
Я сидел на кушетке рядом с мамой, не очень представляя себе, что теперь следует сделать или сказать. Так значит, это и есть мой папа. Вполне приятный человек. Я, наверное, должен был чувствовать какую-то родственную связь между нами, но я не мог думать о нем иначе, как о постороннем человеке.
Мама опять меня обняла, и я не стал возражать. И мы еще поговорили. Мы не касались ни моих подпольных заработков, ни нашей последней ссоры. Я рассказывал ей про Беллерофон и про динозавров, а она мне – про лабораторию и подопечных из детской. Потом я сказал, что устал и хочу вздремнуть. Она отвела меня в свою с Прасадом комнату. Тоже очень необычно – осознавать, что мама с кем-то спит.
Вот. Мама закрыла дверь, и я лег. Спать я, конечно, не собирался. Я собирался в Мечту.
Я закрыл глаза и вошел в транс. В ушах шептали голоса. Я потянулся к ним и оказался на своем морском побережье. И сразу почувствовал, что дела идут все хуже и хуже. Там не осталось почти никого. Тьма бушевала и ревела, вздымаясь над моим океаном, она сделалась огромной и подошла совсем близко. Я вспомнил страшные сказки, которые рассказывала мама, о том, как из моря выходят чудовища и огромными лапами сметают с лица земли целые города.
Я глубоко вздохнул и подвинулся ближе к границе с тьмой.
Там по-прежнему раздавались крики. Я попытался заглянуть внутрь, стараясь не обращать внимания на шум. Девушка все так же танцевала внутри, и я понял, что это Катсу. Вот почему раньше она показалась мне знакомой. Сложив ладони рупором, я стал ее звать, но она не слышала. Я все кричал, размахивал руками, и наконец она обернулась. Из-за темноты я не мог как следует разглядеть ее лицо, но это точно была она. Она помахала мне рукой, приглашая подойти поближе. Я сделал шаг.