Разве это неправильно, что я думаю, что он сейчас самый привлекательный из всех, кого я видела? Даже следы крови на его виске делают его суровым красавцем в образе падшего ангела.
Тот, кто способен забрать все это, дать мне поддержку, которая, как я думала, мне не нужна, но оказалось, что жизненно необходима.
Сдавливание моего горла выводит меня из мечтательной фазы.
— Все ясно?
Я киваю.
— Используй свой голос.
— Да. Я просто… думала, что ты отталкиваешь меня, поскольку… ну… ты не хотел прикасаться ко мне.
Он скользит своей эрекцией вверх и вниз по моему животу, распространяя бурную волну возбуждения между бедер.
— Я кажусь таким? Мне может быть противен весь мир, но никогда ты, Персик. Проклятье. Ты должна знать, что ты делаешь со мной.
— Нет, — пролепетала я. — Скажи мне.
Он опускает свой лоб на мой, ненадолго закрывая глаза, прежде чем они застигают меня в шоке чистой интенсивности.
— Ты единственная девушка, которую я хотел с отчаянием, граничащим как с удовольствием, так и с болью. Единственная девушка, которая сводит меня с ума, но от которой я все равно не могу отвести взгляд. Моя привязанность к тебе заставила меня возненавидеть всех блондинок, потому что они напоминали мне о тебе. Брюнетки не в моем вкусе, Персик. А ты да. И знаешь, что, твое условие, что мы должны быть единственными друг у друга чертовски бесполезное. С тех пор как ты вернулась в мою жизнь, я не могу видеть другую девушку, не говоря уже о том, чтобы трахать ее. Это ты. Только ты.
Можно ли получить сердечный приступ от счастья?
Возможно ли свободное падение глубже, чем я уже?
Все слова, которые он только что сказал, эхом крутятся в голове, вызывая головокружение, дезориентацию, и я на пути к девятому облаку.
Я не думала, что могу получить кайф от одних только слов.
Не любых слов.
А слов Дэниела.
Я облизываю пересохшие губы.
— Тогда… почему ты так настойчиво отказывался быть эксклюзивным?
Его большой палец гладит мою щеку взад-вперед, как ритм успокаивающей колыбельной.
— Я хотел оттолкнуть тебя, доказать себе, что ты ничего не значишь.
— И что из этого вышло?
— Ужасный ужас, и перестань так улыбаться, если не хочешь, чтобы я трахнул тебя как животное.
Моя ухмылка расширяется.
— Можешь. Если это ты, я готова на все.
Из него вырывается рычание.
— Ты убиваешь меня, Персик.
— Не больше, чем ты убивал меня все это время. — я встаю на цыпочки, хватаю его рубашку и шепчу свой самый сокровенный секрет. — Ты первый, кто заставил меня вновь наслаждаться сексом после того, что случилось.
Он физически вздрагивает от этого, будто я дала ему пощечину.
— Правда?
— Да. Я признаю, что в начале, иногда мне казалось, что это слишком, поэтому у меня были приступы паники.
Дэниел смотрит мне в глаза, его лицо искажено болью.
— Я причинил тебе боль? Даже ненамеренно?
Я качаю головой.
— Ты всегда заботился обо мне и ставил меня на первое место. Разве ты не заметил, что со временем мне стало приятнее прикасаться к тебе? Уверена, что станет еще лучше, если мы продолжим в том же духе.
Когда я снова встаю, Дэниел стонет, и вскоре после этого я присоединяюсь к нему, когда его губы вновь захватывают мои.
Он поднимает меня на своих сильных руках, вырывая мир из-под ног. Я стону, улыбаюсь и смеюсь ему в губы, пока он несет меня вверх по лестнице, будто я ничего не вешу.
Я не знаю, куда он меня несет, и мне все равно.
Я могу целовать Дэниела всю жизнь и не заскучать. У него вкус алкоголя, персикового аромата леденца и отчаяния.
У него такой же вкус, как у моих любимых вещей.
Моя спина касается чего-то мягкого, матраса. Мы в его спальне, я знаю, потому что смотритель дома сказал мне об этом во время экскурсии, на которой я настояла, пока ждала возвращения Дэниела.
Лондон напугал меня. Лондон был полон фальшивых фасадов, разбитых мечтаний и необратимых травм.
Но не тогда, когда он в нем.
Теперь он волнует меня. Мне хочется вернуться в то время, когда главным событием моего дня было препирательство с ним.
Я хотела бы сказать ему: «Ты неудачник, значит, ты единственный человек, который меня раздражает».
Отвали — означало подойди ближе.
Я тебя ненавижу — значит, ты мне нравишься, я скучаю по тебе, я люблю тебя.
Все еще целуя меня, он отбрасывает мою шаль и пробирается рукой мне за спину, разрывая платье.
Потом на пол падает платье, а за ним лифчик и трусики. Я полностью обнажена перед его свирепыми глазами, но это не вызывает даже намека на приступ паники.