Мой голод давно забыт, когда я нахожу письмо, которое прислал мне Джей.
Из суда.
И это касается опеки над Джеем.
Нет, нет.
Мои пальцы дрожат, а на веках горит влага. Этого не может быть.
Слова расплываются передо мной, и я прислоняюсь спиной к стене, чтобы не потерять равновесие.
Я цепляюсь пальцами за свой кулон для столь необходимого утешения, для некоторого подобия спокойствия.
Однако ни то, ни другое не приходит.
Даже кулон кажется бесполезным перед призраком из прошлого.
— Я полагаю, вы новый помощник Дэнни.
Я медленно поднимаю голову, услышав женский голос. На ней костюм шеф-повара, ее каштановые волосы аккуратно заправлены под шапочку. Ее карие глаза большие и в настоящее время оценивают меня.
— Э-э, да. Это я.
Она сует мне в руку пакет с едой на вынос.
— Отдайте Дэнни пасту и скажите ему, что Катерина передает ему привет. В следующий раз не вмешивайтесь в нашу рутину, когда вы всего лишь ассистент.
Я скрежещу зубами, призывая внеземную силу спокойствия.
— Как его помощник, я обязана не приносить ему то, что, как я точно знаю, ему не нравится. И поскольку вы его шеф-повар, разве вы не должны были уже изучить его привычки в еде?
— И что делает вас экспертом по его привычкам в еде?
Моя старая нездоровая одержимость. Но я этого не говорю и вместо этого вызываю спокойствие:
— Могу я, пожалуйста, взять стейк?
— Нет. Скажите Дэнни, что я приготовила ему меню дня.
— Знаете что? Мне все равно.
Я беру пакет и вылетаю из ресторана.
Когда дорога заполняется машинами, я выпрыгиваю из такси и продолжаю путь пешком, практически топая, как избалованный ребенок.
Мой разум переполнен, перегружен и находится в состоянии перегрузки.
Письмо из суда крутится у меня в голове, как искаженная запись. Почему именно сейчас, из всех времен и народов? Почему он думает, что сможет заполучить Джея сейчас, когда он никогда его не хотел?
Когда он, черт возьми, издевался над ним, чтобы добраться до меня?
Я вздрагиваю, когда прихожу в кабинет с опозданием на пять минут.
Другая эмоция опускается у меня в животе, когда я стучу в дверь Дэниела. Эмоция, которую я активно пыталась убить.
Эмоция, которой я не позволю возродиться снова.
— Вы опоздали на пять минут и тридцать секунд, мисс Адлер, — рявкает он, как только я оказываюсь внутри, и я медленно закрываю глаза, устраняя желание наброситься.
— Там образовалась пробка.
— Мне плевать на пробку. Когда я говорю двенадцать тридцать, я имею в виду двенадцать тридцать пять?
— Нет.
— Нет, что?
Я пристально смотрю на него. Или, может, это что-то более сильное, чем пристальный взгляд, когда я выдавливаю:
— Нет, сэр.
Его глаза встречаются с моими, и я оказываюсь запертой в клетке, такой дикой и темной, что жалею, что вообще посмотрела ему в глаза. В любом случае, каково было мое решение насчет Дэниела?
— Вы пристально смотрите на меня, мисс Адлер?
Я качаю головой.
— Тогда перестаньте так себя вести и опустите свои гребаные глаза.
Я поджимаю губы и смотрю на свои туфли, повторяя заклинание.
Это ради Джея.
Ты нуждаешься в этой работе сейчас больше, чем в любое другое время.
Ты не можешь бросить пакет с едой на вынос в его глупое великолепное лицо и уйти.
— Вы собираетесь отдать мне еду или мне подождать еще пять минут?
Я двигаюсь так энергично, что спотыкаюсь, но в последнюю секунду ловлю себя и еду. Это только раздражает Дэниела, потому что он бросает ядовитые стрелы в мою сторону из-за своего стола.
Поставив пакет на поверхность, я выпрямляюсь.
— К вашему сведению, ваш шеф-повар, мисс Катерина, отказалась приготовить мне стейк и настояла на том, чтобы вам было подано ее драгоценное меню дня, хотя я дважды повторила, что вы не любите песто и пармезан. Так что я была бы признательна, если бы вы не винили меня в этом. Это явно не моя ошибка, и я не хочу расплачиваться за упрямство и нежелание сотрудничать других людей. Ох, и она передает вам привет. Извините, я имею в виду ее любовь. А теперь, если вам больше ничего не нужно, я пойду.
Я поворачиваюсь, чтобы уйти, понимая, что у меня только что произошла мини-тирада перед ним, которая, возможно, не одобряется в его словаре стоицизма.
Но я ничего не могу с этим поделать. Накопление мыслей о новой встрече с ним, о том, что произошло ранее, и иск об опеке превращают мою голову в кашу.