Да, много бывал в море. Но ходил он на парусных судах и, в сущности, парадным офицером, от которого ничего толком не требовали и делать не заставляли. Из-за чего его скорее можно было назвать любителем морского туризма, чем моряком. Хуже того – в современном железном флоте ничего не смыслил и разобраться не спешил. А тот боевой опыт, что он получил, был не военно-морской, а скорее относился к понтонной команде. Полезный, безусловно. Но к делу, ему порученному, не имеющий никакого отношения. Да и все, кто его знал, утверждали – человеком Алексей Александрович был сугубо штатским в самой безнадежной крайности. Все вокруг были абсолютно убеждены – одна лишь мысль провести год вдали от Парижа заставила бы его подать в отставку.
Усугубляло ситуацию то, что Алексей Александрович был безнадежным бабником, спускавшим на своих любовниц целые состояния. А деньги имели свойство заканчиваться. Вот великий князь и наведывался изредка в Санкт-Петербург, дабы пополнить свои запасы финансов. Появится. Пройдется по обязанным людям. Соберет «подарки». И обратно к месту постоянного проживания – за границу, бухать, гулять и вести красивый образ жизни самым безудержным образом.
В ведомстве, что ему поручили, творился натуральный бардак. А делами всеми заправляли почитатели гешефтов не хуже Полякова. То есть ладно бы генерал-адмирал воровал. Черт бы с ним. Это неизбежное зло. Нет. Этот мерзавец умудрялся и дело похерить, ему доверенное.
Все было настолько мрачно и беспросветно, что Император даже невольно стал подумывать о происках иностранных разведок. Тех же англичан или немцев. Но, подумав, отказался от этой идеи. С этим балбесом и врагов не надо. Сам все испортит без лишней помощи.
Почему Николай Александровича выбрал именно генерал-адмирала? Потому что он был самым уязвимым из четверки братьев покойного Александра III. Прежде всего тем, что Константин Николаевич Посьет, один из главных фигурантов «дела железнодорожников», был всецело его человеком, перейдя из «моряков». А значит, по мере муссирования расследования Кони генерал-адмирал неоднократно фигурировал в светских сплетнях в самом разном виде. В том числе и весьма нелицеприятном, ибо его похождения не были секретом ни для кого.
Ну вот и заветная дверь. Заседание только началось. Николай Александрович глубоко вдохнул, выдохнул и, энергично толкнув створки, вошел.
– Добрый день, господа. Надеюсь, мое присутствие не помешает?
– Ваше Императорское Величество? – удивленно произнес управляющий по Морскому министерству Николай Матвеевич Чихачев. Человек деятельный, энергичный и инициативный, но скорее по вопросам коммерческого характера, чем военно-морского. Что, впрочем, ему нисколько не мешало в карьерном продвижении по этому водоплавающему ведомству. Скорее, напротив.
– Проходил мимо, подумал, дай зайду. Признаться, стало интересно послушать разговоры умных людей о кораблях. Они ведь в наши дни – хай-тек, как говорят американцы, так как идут на острие научно-технического прогресса. Гордость и достояние любой державы. Но вы продолжайте, постараюсь вас не отвлекать, – произнес наш герой и скромно сел прямо напротив Алексея Александровича.
Николай Александрович не был военным моряком там, в XXI веке, до вселения в тело цесаревича. Но с этой темой сталкивался много и обильно. Брат у него был к этому вопросу всецело причастен, будучи настоящим фанатом не только флота, но и военно-морской истории и всего, что с этим связано. Как соберутся, так он на уши и присаживался. И хорошо рассказывал, интересно, посему сидел там твердо и уверенно. Наш же герой, не понаслышке знакомый с промышленным производством и серьезным, крупным бизнесом, мог оценить массу деталей, непонятных брату. Так что хоть формально он и не был причастен к теме, но вполне мог «забраться на броневичок» и прочесть очень достойную лекцию на многие общие вопросы, связанные как с военным судостроением, так и собственно военным делом на море. Больше, правда, ориентируясь на Первую и Вторую мировые войны, но и про ранний период «пароходов» ему было что сказать.
И вот началось заседание. Формально-то продолжилось, но присутствие Императора резко поменяло его характер и формат. Изначально-то что задумывал Николай Александрович. Послушать. Посмотреть. Сделать заметки. Да натравить на «любимого дядюшку» Кони. Не прямо. А на его людей, выбивая из-под ног почву, деньги и реальную власть. Однако с каждой минутой этого заседания Императора все сильнее и сильнее выводили из себя. Слушать ЭТО было просто невыносимо.