А сам монарх, на крупном кирасирском коне курсировал по округе, чтобы «держать свой флаг» всюду. Само собой — ни один, а в окружении всадников. Тут и бойцы лейб-конвоя были, и кое-кто из кирасиров да кавалергардов, что участвовали в коронационных торжествах.
Николай Александрович старался побывать всюду. Вот он снимает пробу с каши, что должны раздать людям. А спустя совсем немного времени ужа тащит носилки с раненым, помогая санитарам. Еще полчаса и он несет надувное бревно… кхм… хотя нет, эта сцена из другой сказки. В общем — старался создать эффект присутствия повсюду. Так что, уже к вечеру вся эта огромная толпа была уверена — Император где-то совсем рядом, он с ними, он за них. Ибо видели, а потом и пересказывали с выдуманными подробностями, доходя едва ли не до сказок о воскрешении наложением рук.
День кончился. Но наш герой не угомонился. Он начал объезжать больницы, выделенные для размещения раненых и смотреть как идут дела. И на следующий день продолжилась «движуха», а на третий — так и вообще — он возглавил траурное шествие в конце которого устроил небольшой, но значимый митинг.
— Я не оставлю людей с бедами один на один! Всех пострадавших будут лечить за мой счет! А ежели потребуется, то и пенсию положу! А если погиб, то ближайшему родичу пенсия будет! — Громко кричал Николай Александрович в рупор, так, чтобы его услышала вся толпа.
И толпа, словно древнее чудовище, реагировала, радостно ревя. Волнами. Как какой-то рокочущий монстр. Разум если и был присущ этой химере, то очень примитивный.
Еще несколько коротких, рубленных фраз. И толпа вновь взревела. И еще. И еще. Это было так просто — говорить то, что хотят услышать люди. А потом он приказал взять под стражу московского обер-полицмейстера Александра Александровича Влавского и министра Двора — Иллариона Ивановича Воронцова-Дашкова. Прилюдно. Публично. Ведь они отвечали за организацию торжеств. И не смогли все сделать по уму. А значит должны ответить за свои злодеяния. О чем он толпе и сообщил. И вновь дикий, радостный рев. Только куда как громче, чем прежде. Толпа Она заколыхалась, заплескалась и натурально показалась чем-то живым и ужасающим.
Столетие назад такие же безумные монстры опустошили Париж во время Великой Французской революции. А потом… вероятно… аналогичные создания терзали Россию, оставляя после себя только кровь и руины. Век бы их не видеть. Но они есть… и иногда образуются. А значит, что? С ними нужно уметь договариваться, а еще лучше — использовать.
Наш герой знал о приемах взаимодействия с толпой только по книжкам и немало рисковал, готовясь к коронации. Импровизировал. Старался взять самые простые и самые эффективные приемы. Но у него все получилось. Неискушенная публика же. А потом, еще немного погудев, толпа рассыпалась на дискретные группы, которые расползлись в разные стороны. Все-таки хоронить всех погибших на одном кладбище было невозможно, да и глупо. А Император отправился на вокзал, к поезду, где уже все паковались, дожидаясь только его.
— Коронация сорвана, — мрачно произнесла Мария Федоровна, когда ей, наконец, удалось поговорить с сыном наедине.
— Напротив. Она удалась.
— Удалась?! — Неподдельно удивилась Вдовствующая Императрица.
— Вот что было бы, пройди она нормально? Несколько заметок в газетах. Унылые лица. И немного пустой болтовни. Мы не умеем устраивать зрелище, чтобы от восторга шатало весь город и за которым с замиранием сердца смотрела вся страна. К сожалению, ни гонок колесниц, ни гладиаторских игр, ни других острых забав. Для аристократов то не диво. А простым людям, что? В общем — скука. А тут — невольно они создали возможность развернуться.
— Как ты можешь так об этом говорить? Погибли люди! — Наигранно возмутилась Мария Федоровна, которую, очевидно, это совершенно не трогало.
— Верно. И виновные будут наказаны, — серьезно произнес Николай Александрович. — Но оно того стоило. Ты видела толпу? Ты слышала ее рев? Прекрасное зрелище, не правда ли?
— ПРЕКРАСНОЕ?! — Ошалело переспросила Вдовствующая Императрица.
— Да. Ощущение, словно кормишь с руки древнее хтоническое чудовище. Или даже два. Сцилла к ноге! Харибда — голос! А потом за ушком почешешь и это страшное, всесокрушающее чудовище урчит, словно верная овчарка. Просто удивительно… волшебно… непередаваемо…