Екатерина действительно предполагала, что «Путешествие в Сибирь», появившееся через шесть лет после отъезда аббата из России, написано не самим Шаппом. Для конспирологической концепции в 1769 году – в начале русско-турецкой войны – были, как полагал русский двор, свои основания. Политико-дипломатический контекст появления книги Шаппа и его опровержения «Антидотом» был хорошо понятен современникам. Тот же французский дипломат Сегюр дал детальное и точное описание русско-французских отношений 1760–1770-х годов: «Уже в продолжение нескольких лет отношения между версальским и петербургскими дворами были довольно холодны. Герцог Шуазель не щадил самолюбия Екатерины II. В России полагали, что злоречивое сочинение аббата Шаппа было внушено этим министром. Кроме того, в Польше мы противились избранию Станислава Августа. ‹…› Наконец, так как стремления императрицы были направлены к разрушению Оттоманской империи, открытое покровительство, которое мы оказывали султану, служило препятствием ее намерениям»[29].
В «Антидоте» Екатерина открыто объявляла о политической ангажированности книги Шаппа, связывая ее с усилиями Франции по изоляции России. Французский исследователь Морис Турне, знаток рукописных материалов, не сомневался, что книга Шаппа написана не просто по заказу, но и под диктовку враждебной партии – трех послов в России (двух французских и шведского): «Заметки эти он (Шапп. – В. П.) писал, главным образом, со слов барона Бретёйля, маркиза Л’Опиталя и шведского посланника. Екатерина увидала в них преднамеренную ложь, сочиненную по приказанию Шуазёля, и очень рассердилась»[30].
Мистификация Екатерины имела политический смысл и была связана с обстоятельствами начавшейся войны с турками. В ее письмах к Вольтеру 1769–1772 годов русско-турецкая война осмыслялась в парадигмах борьбы между новой Россией, перенявшей законы Просвещения от ослабевшей Европы, с одной стороны, и азиатской, деспотической и варварской Оттоманской империей. Русские представали новыми «крестоносцами», заместившими европейцев в деле вытеснения турок из Европы. Минерва Севера не могла и не желала руководить страной варваров – книге Шаппа надо было дать литературный бой, взять пространство текста, а следовательно, и пространство смысла под символический контроль.
Существовали и другие, более простые и менее философические способы контроля, но в данном случае они не сработали. Незадолго до истории с Шаппом, в 1768 году, Екатерине удалось путем переговоров и, возможно, с помощью денег удержать от публикации другое сочинение, направленное против русского двора. Это была книга французского дипломата и историка Клода-Карломана Рюльера «История и анекдоты революции в России в 1762 г.», представляющая императрицу в чрезвычайно неприглядном виде[31]. Ситуация с книгой Рюльера служила фоном для скандала вокруг «Путешествия в Сибирь» Шаппа и «Антидота». Рюльер оказался в Петербурге в качестве секретаря Бретёйля, посла Франции в период переворота 1762 года. Еще будучи в Петербурге, он подружился с аббатом Шаппом. Сочинение Рюльера не претендовало на философскую глубину или научную обоснованность. Это были мемуары, основанные в основном на сплетнях дипломатических кругов. Е. Р. Дашкова, хорошо знавшая Рюльера по Петербургу, насчитала не менее семнадцати серьезных фактических ошибок в этой книге[32].
Между тем Рюльер, согласившись не публиковать книгу при жизни императрицы, открыто читал вслух и распространял рукопись в парижских салонах. Дидро и Фальконе принимали самое непосредственное участие в переговорах с Рюльером и, в общем-то, во многом помогли Екатерине избежать еще большего скандала – открытой публикации книги. Однако Екатерина осталась чрезвычайно недовольна тем, что Рюльер перехитрил ее французских друзей, вовремя сняв несколько копий с оригинала и надежно спрятав их у влиятельных людей[33].
Е. Р. Дашкова, путешествовавшая по Европе в 1770 и в 1771 годах, оказалась в Париже сразу после скандалов с Рюльером и аббатом д’Отерошем. Она демонстративно отказалась принимать Рюльера в своей резиденции в Париже и даже написала критические замечания на его книгу. Полуопальной княгине необходимо было завоевать утраченное доверие Екатерины, а потому – дистанцироваться от Рюльера, старого знакомца и завсегдатая ее санкт-петербургского салона. Княгиня прекрасно знала, что каждый ее шаг и каждое суждение доходят до императрицы.
30
Дидро и Екатерина II: их беседы, напечатанные по собственноручным запискам / Изд., пред. и коммент. Мориса Турне. СПб., 1902. С. 9.
31
32
Замечания княгини Дашковой на сочинение Рюльера // Русский архив. 1877. Кн. 2. Вып. 7. С. 360.
33
История переговоров подробным образом изложена в статье: