— А ты кем будешь? — Подозрительно сощурился умный.
Вот об этом я не подумала... Возможно надо было выслушать сплетни с выражением милейшей заинтересованности на лице, поохать, поахать, сказать: “Вот это новости!” и распрощаться, намотав информацию на ус, но я не смогла. Теперь придется сделать выбор: “Врать или не врать?”
Избавил от сложной дилеммы шум, раздавшийся за спинами слуг.
Урса, не вполне понимавший с какого бока подойти к жеребцу, изловчился и взлетел в седло. Про мою подозрительную личность тут же забыли, переключив все внимание на всадника. Слух резанул пронзительный свист и гулкие хлопки аплодисментов. Кто-то в шутку начал негромко отсчитывать секунды до падения, но парень этого не слышал, озаряя округу лучезарной улыбкой победителя.
Он приподнялся на стременах, сделал в воздухе изящный пасс рукой и театрально поклонился зрителям. Настолько, насколько это позволяло шаткое положение, естественно.
— Повременил бы праздновать, позер несчастный... — процедила я.
Конь взбрыкнул, но Урса быстро собрался, перестав дурачиться. Попробовал пустить жеребца в галоп, и тот нехотя подчинился, сделав круг по загону.
— Смотрите, присмирел, — удивился скептически настроенный парнишка. Считать он утомился минуте на второй.
— А я говорил!
Но дело было в другом. Жеребец не желал мириться с наездником, он усыплял его бдительность, и как только Урса сам поверил, что стал хозяином положения, рванул вперед с бешеной скоростью. Песок веером разлетелся из-под копыт, конь встал на дыбы, и парень покатился по земле как бревно, брошенное с пригорка. Мне почудилось, что хруст костей было слышно за сотню шагов, но это оказалось лишь игрой воображения. Я представляла, как больно наезднику, но он нашел в себе силы подняться и, не отряхиваясь, пуститься прочь из загона.
Урса явно родился в рубашке, если умудрился не переломать себе ноги, но порой даже у удачи истекает срок годности. Конь, не сумевший растоптать наездника в первый раз, решил закончить начатое. Круто изменив направление, он погнался за парнем, который решил искать спасение в кругу людей и побежал прямиком к нам.
Увидев, что за парнем охотится разъярённый барханник, помогать никто из слуг не решился. Всех точно ветром сдуло! Я опомниться не успела, как оказалась около загона одна, а по ту сторону забора ко мне мчался перепуганный до немоты, спотыкающийся человек.
Времени на раздумья не осталось. Если решила, что Штиль мой, то и ответственность за него нельзя перекладывать на чужие плечи.
— Куда ты лезешь, самоубийца?! — Истошно завопили позади, но я уже забралась на ограждение и выпрямилась, легко балансируя на широкой перекладине.
Заслонять неудачника собственной грудью — дурость, помогать здоровенному детине перебраться ко мне — тоже не вариант.
— Беги в ту сторону! — Крикнула я, указывая вбок, — Да, да, туда беги! Шевелись!
Я рассчитывала, что парень не отшиб мозги при падении и понимает слова. Ногу он, кажется, повредил. Скорость наезднику придавал страх, но перемахнуть через полутораметровое ограждение он точно не успеет. Единственный выход — сменить направление и выиграть для меня пару удачных секунд. Удивительно, как вообще “укротитель” раньше справлялся с жеребцом? Или он первый день пытался это сделать, а прошлые смельчаки уже отправились на больничную койку? Слуги же не уточняли, кого именно конь скидывал. Как бы в очередной раз не составить им компанию... Кайрин меня убьёт.
Урса посмотрел на меня выпученными глазами, но приказ выполнил, метнувшись вправо. Глубокий вдох. Барханник пронесся следом, и как только расстояние между нами сократилось, я прыгнула ему на спину, клещом вцепившись в переднюю луку седла. Ветер бросил длинную гриву в лицо. Слепо нашарив поводья, я направляла жеребца в другую сторону, не решаясь остановить его на полном ходу. Носочками ботинок едва ли можно было дотянуться до стремян, настроенных не под маленький рост, и, если животное резко затормозит, удержаться у меня не выйдет.
— Давай, мальчик, ты же понимаешь команды. Оставь этого недоумка, пусть живет!