Но додумать ее императору не дали.
В зал, где сидели Ракансор и его сановники, вошел преторианец из отряда телохранителей. В его руке был зажат небольшой лист пергамента.
Замерев на положенном расстоянии, преторианец вытянул вперед правую руку с листком.
– Ваше Богоподобие, вести из Кум-куаро.
– Говори, – дозволил Ракансор.
– Префект Даббан сообщает… – Преторианец сделал паузу, глянул на листок. – Чужое войско перешло кордон с доминингами и идет в глубь провинции. Когорты Шестого легиона, видимо, разбиты. От них никаких вестей. Потеряны города Лиомог, Саго, Делим. Молчит гарнизон Камюка. Кто именно напал, префект не знает. Сил оборонять провинцию у него нет…
Ракансор замер в кресле, глядя на преторианца застывшим взглядом. Остолбенели все, включая Согнера и Пектофрага. Столь неожиданная и страшная весть просто не укладывалась в их головах.
Кто посмел, кто смог напасть на Кум-куаро? И как они прошли так далеко?
Ракансор первым обрел самообладание, слабым жестом отпустил преторианца и вдруг с отчетливой ясностью подумал, что вроде бы отправленные в Кум-куаро и Дельру когорты так и остались на месте, а все доступные резервы уже подходят к Бамареану. И никакая сила не развернет их мгновенно на закат.
Но кто же посмел напасть? Король Вентуал или хординги? А может, все вместе?.. И что теперь делать, чтобы остановить нового врага?
Ракансор посмотрел на Согнера и Пектофрага и впервые увидел в их глазах самый настоящий страх. Страх перед неведомым…
2
В ненужное время в ненужном месте
Лам Вертыш, помощник пайщика Шестого легиона, трясся в перегруженной повозке, напялив на голову капюшон и зажмурив глаза. Затекшие ноги неудобно лежали поперек мешков, но Лам терпел, только изредка шепча застывшими губами проклятия.
Ноги держали полуоторванный полог, а если их убрать, ветер начнет забрасывать в повозку мелкое мокрое крошево, что падало с серых облаков с раннего утра.
Этот тупой баран Дарим оторвал ткань, когда грузил в повозку мешки с зерном. Поленился просто снять покрывало, а теперь вот из-за него терпеть боль и неудобство.
Лам чуть приоткрыл глаза, увидел в дыре полога серое небо и плечо Дарима, сидящего впереди с вожжами в руках. Колеса снова заехали на кочку, и повозку ощутимо тряхнуло.
Лам плотнее запахнул тонкий плащ и в который раз пожалел, что не надел второй балахон и не стянул у соседа войлочное одеяло. Оно было бы сейчас кстати.
С другой стороны повозки раздался надрывный кашель. В полутьме Лам разглядел скрюченную фигуру Нутриба. Тот сидел в более удобном месте, куда не задувал ветер и не попадала влага. В руке Нутриб держал баклагу и постоянно подносил ее ко рту. В баклаге было согретое вино с травами. Нутриб делал глоток, убирал баклагу и шепотом ругался.
Лам вздохнул. Он тоже хотел вина, но разве жадный Нутриб даст ему хоть глоток? Этот старый скряга воды пожалеет, не то что вина. Так и надо ему, злыдню! Все пайщики легиона отвертелись от поездки, а Нутриб как назло попал на глаза стратиону, и тот велел ему лично везти припасы и фураж на те заставы, куда пайщики еще не заезжали.
Пайщиками называли мелких чиновников, ведающих снабжением в армии империи. Они возили пай – продовольственное и вещевое содержание легионеров, которое причитается им во время службы.
Чин вроде бы невелик, но власть и возможности у этих людей были значительные. Единственное неудобство – изредка самим контролировать доставку пая, что само по себе хлопотно.
Обычно пайщики посылали с обозами помощников, но в этот раз стратион, разозленный промедлением с доставкой продовольствия и фуража на несколько застав, лично изловил Нутриба и пообещал снять с того голову, если тот до начала октана Огалтэ не завезет на заставы все необходимое.
Ехать Нутрибу не хотелось, но спорить со стратионом он не посмел. Повздыхал, попенял на себя, что протянул и не отправил обоз с новой сменой легионеров. А теперь надо ехать самому, да еще без охраны. И хотя шустрил сейчас у кордона не сыщешь, да и не лезут они к военным обозам, но все равно муторно внутри и мысли давят неприятные.
Вдвойне обидно, что из-за этой поездки он пропустит первые дни октана Огалтэ и не поспеет к семье. Да еще погода паршивая, ветер да изморозь. И неможется вроде, голова болит, и в груди что-то колет.
Злость и досаду Нутриб вымещал на помощниках – прыщавом юнце Ламе, прозванным Вертышем за беспокойный нрав, тупых возчиках Дариме и Блембе. Подгонял их и ругал всю дорогу. Но от этого легче не становилось…