Стоп! Желтая лампочка перестала мигать. Место установлено. Это неподалеку.
— Скажите, — спрашиваю я, и голос мой против воли дрожит, — а этот Дима, которому Вы звонили, он что, обещал Вам помочь?
— Нет, — всхлипывает она, — он и есть мой муж.
И кладет трубку. А я так и сижу со своею в руках. Как так муж? Какой муж? Ланкович — не только инквизитор, он — Мастер. Мастера не женятся. Ну, конечно, им никто не запрещает это делать. Они сами как-то стараются. Я же не замужем… А Ланкович, он это, мой ученик, он, как бы это выразиться, меня любить должен. Я же его актуализировала. А уровень он, насколько я знаю, не повышал. Кстати, почему? Стучу ногтями по трубке, и этот противный звук отвлекает меня от раздумий. Лечу обратно на работу Ланковича.
— Какого хрена! — ору я, врываясь в кабинет следователя Коровина — начальника Ланковича, — почему Вы мне не сказали, что Ланкович женат?!!
Рабочий день давно закончился, но Коровин на месте. Сидит за столом и смотрит на меня с нескрываемой неприязнью. Несмотря на то, что чрезвычайно зла на него сейчас, я прекрасно его понимаю. Никто не любит всяких там штучек-дрючек из управления, я сама их не любила каких-то два с лишним года назад.
— Он не женат, — спокойно отвечает Коровин, — брак его с гражданкой Юсуповой официально не зарегистрирован.
— Но Вы знали об этом? — уточняю на всякий случай. Уверена — должен был знать.
— Да, знал.
— И адрес у Вас ее есть?
— Да, есть.
— Маяковского, 17–74?
— Я не помню его наизусть.
— Так проверьте.
Он поднимается из-за стола. Я вижу, какой он худой и высокий, и волосы у него рыжие. Он нехотя копается в документах в сейфе, бурчит оттуда:
— Да, Маяковского, 17, квартира 74.
— Они давно вместе?
— Почему бы Вам у нее не спросить?
Начинаю выходить из себя. Что-то часто последнее время я это делаю. Нервы пора лечить, в отпуск ехать. И этому нахалу пора напомнить, кто я, а кто он.
— Я-то спрошу. Но почему Вы не желаете помочь следствию, я не понимаю.
Я развожу руки и изображаю удивление на лице. Он внимательно вглядывается в мое лицо.
— Так Вы Майя Дровник?
— Я же предъявляла документы.
— Вы Мастер?
— Ну да!
— Тогда ясно.
Коровин резко успокаивается и садится в кресло. Я вообще перестаю что-либо понимать.
— Что Вам ясно? В чем дело?
Он начинает улыбаться. У меня возникает странное ощущение, будто он теперь на коне, а я бегу за стременем.
— Вы знаете, Мастера — не очень приятные для общения люди. Но порой мы все же выпивали вместе с Ланковичем, так, знаете ли, в мужской компании, и тогда он рассказывал о Вас. Я представлял Вас себе более привлекательной.
Недовольно опускаю глаза. Тоже мне комплиментик!
— Я к Вам еще заеду, — бурчу под нос и стремительно удаляюсь, пытаясь сохранить остатки собственного достоинства. Что за день! Одни гадости!
Глава 3
На повестке этого противного дня еще посещение Софьи Юсуповой. Живет она в девятиэтажной коробке, как и ее предполагаемый муж. Только квартира у нее отдельная. Второй этаж, можно подняться и пешком. Звоню. Не спросив даже, кто там, что меня удивляет, мне открывают дверь. На пороге худенькая и вполне привлекательная блондинка. Несколько бесцветная, на мой взгляд, да и круги под глазами ее не красят. Но все это мелочи, которые вполне можно ликвидировать умело наложенным макияжем. В целом, молодец, Дима, хороший выбор, уважаю.
— Вы ко мне? — спрашивает она тихо, и я узнаю голос, да, именно с этой дамой я общалась пару часов назад.
— Можно войти? — интересуюсь.
Она молча пропускает меня в квартиру. Снимаю обувь в коридоре и прохожу в зал. Ничего. Скромно, со вкусом, мило, чисто по-женски. Сиреневые шторы подвязаны бантами, на полу светлый ковер, на тумбе у окна — старый телевизор. В противоположном от телевизора углу стоит детская кроватка. Мне начинает казаться, что я начинаю сходить с ума. Оказывается, наш Димочка еще и дитятей обзавелся. Куда мир катится?
— Ведь Вы Софья Юсупова? — решаю уточнить на всякий случай.
Женщина испуганно кивает.
— Это Ваш ребенок?
Кивает снова.
— Я по поводу Ланковича. Этот ребенок от него?
Она глядит на меня со страхом и моргает.
— Н-нет, — зачем-то шепчет она, хотя знаю, что врет.
— Мне поручили расследовать его исчезновение, — поясняю я, — он не явился на работу, и нам кажется, что его похитили.
Ага, нам, опергруппе в лице советника Майи Дровник. Софья вздыхает с облегчением.
— Так значит, вы его не подозреваете.
— О боже, нет, конечно! — возмущаюсь я, — как Вам такое только в голову могло прийти! Дмитрий Ланкович — наш товарищ, первоклассный специалист.
Бедная женщина, она смотрит на меня так наивно. Не хочется ее обманывать, а надо. Я все равно не уверена в том, что Ланкович не ушел своими ногами. Вопрос только куда и зачем.
— Расскажите мне, Соня, он не был подавлен последнее время?
— Да, но он не говорил, почему. Что-то его угнетало. Я хотела с ним серьезно поговорить в этот вторник, но он не пришел.
— Когда Вы последний раз его видели?
— В субботу. У нас установлен график посещений. Врач так посоветовал. Чтобы Дмитрий меня не угнетал.
— Врач Инквизиции?
Она горестно вздыхает.
— Ну, да. Какой же еще? Дмитрий — Мастер, Вы, наверное, знаете об этом, нам нельзя долго вместе находиться. Врач сказал, я сойду с ума, а Дмитрий будет плохо работать. Я не хочу сходить с ума, ведь тогда меня отправят в клинику, а нашу девочку отдадут в детский дом.
— Можно посмотреть? — прошу я и подхожу к кроватке.
В ней лежит симпатичное зеленоглазое дите и улыбается. Мне кажется, оно похоже на Дмитрия. А вот цвет волос явно мамин. Почти против воли и я расплываюсь в улыбке. Даже хочется взять ребеночка подержать. Странно, раньше я за собой подобных желаний не замечала.
— Славненькая какая, — говорю я, ничуть не кривя душой.
Мама девочки с гордостью улыбается и берет ее на руки.
— Вы знаете, — говорит она, — Дима сказал, что у нее очень хорошие показатели, и что она может стать первоклассным Мастером, когда вырастет. Только он велел никогда не отдавать ее актуализировать. Да, честно говоря, я и сама не хочу. Мастера такие все странные. Даже Димка, и тот какой-то не такой.
— Почему не такой, — улыбаюсь я, — что он такого странного делал?
— Вы знаете, ему очень нравилась техника. Он из маленькой комнаты даже соорудил мастерскую, и сидел там часами. И настроение у него часто менялось — то такой хмурый, а то вдруг радостный. Даже страшно делалось.
Она замолкает, смотрит куда-то в окно и тихо добавляет:
— И все равно я его люблю.
Я прошу ее дать мне осмотреть мастерскую. Крохотная комнатушка на удивление хорошо освещена. Мощные лампы высвечивают каждый уголок. На полу валяются какие-то металлические запчасти, книги. Наклоняюсь посмотреть и обнаруживаю к своему удивлению «Психотронику» Гекклера, "Судебную психиатрию" Завадовского и "Прикладную механику". Странный наборчик, однако. Листаю «Психотронику» и вижу на одной из страниц штамп библиотеки СИ, отделение, в котором служит Ланкович.
— Я заберу книги? — спрашиваю я у Софьи.
Она утвердительно кивает. Что же, пока мне здесь делать нечего.
— Спасибо, — говорю, — что помогли мне. Как только я узнаю что-нибудь о Дмитрии, непременно Вам сообщу.
Уже прощаясь, спрашиваю:
— Были у Вашего мужа какие-то друзья, знакомые, приходил к Вам кто-нибудь?
— Нет! Что Вы! Дмитрий, он такой нелюдимый!
Покидаю этот милый дом. Глупый Ланкович, что заставило его оставить все это?
Посещение библиотеки дает немного. Да, библиотекари помнят странного симпатичного офицера. Если я хочу (естественно я хочу это) они покажут мне его абонемент. Молодая кокетливая библиотекарша в предельно укороченной форме дает мне распечатку из компьютера. Иду в кабинет Ланковича, потому что поблизости не вижу места, где я могла бы присесть и нормально поработать. Читаю и удивляюсь. Оказывается, Дмитрий плотно подсел на электронику и психотехнику. И увлечение это, судя по датам, длится уже месяцев семь. Если учесть, что работает он всего около года, то почти с прихода его на службу. К чему бы это? Иду к Коровину, чтобы уточнить, насколько напряженным был график работы Ланковича.