Серега присаживается рядом.
— Знаешь, — говорит, — любого Проводника можно позвать. Если Мастер в беде, и он знает, кому конкретно направить зов, Проводник придет.
— А если просто звать?
— Придет какой-нибудь Проводник. Тот, кто ближе. Мы ведь для этого и созданы.
Заманчиво. Но…
— Я не хочу его звать. И я не в беде.
— Что, птица гордая, птица сильная?
— Ага.
— Ну и дура!
Так, что-то новое. То ли, у меня галлюцинации, то ли дерево за спиной голосом мужа разговаривает. Ну, с бревна я не упала только потому, что Егор меня удержал. Но я очень старалась.
Он пришел с новостями, Рассказал о сыне, о том, что Мастера в коммуну прибывают, и что некоторые из них готовы к нам присоединиться, и, если нужно, он их к нам приведет. Даю добро, но только, если он сам уверен в наличии у них каких-никаких боевых навыков. Балласт нам не нужен. Впрочем, если они принесут с собой оружие и патроны, фиг с ними, с навыками. Выработаем.
Егор слушает меня и вздыхает.
— Слышь, Май, ты когда домой вернешься?
— Не знаю, — честно отвечаю я, — мне нужно здесь все наладить, создать систему, найти толкового командира, и тогда уже можно домой.
— Я скучаю, и Андрюшка тебя ждет.
— Мне тоже без вас не очень. Но и ты пойми — рано мне еще уходить. Тут такое сейчас творится… Ты ведь меня понимаешь. А?
Отворачивается. Сухие травинки под ногами разглядывает.
— Я очень стараюсь тебя понять, — наконец, отвечает Егор, — но ты поторопись, ладно?
Я бы и рада поторопиться, вот только навыков у меня маловато для ведения партизанской деятельности. Никак система не вырабатывается.
Очень хочу найти полноценного командира. Людей все больше. Я с ними перестаю справляться. Это опасно. Нужно делить отряд, а поручить «дочку» некому. Артем заявил, что он не готов, Сергей — что он для руководства не предназначен, Ленка — что ей и так хорошо. Больше и не знаю, кому предложить.
Пока пребываю в размышлениях, не забывая при этом раздраженно отгавкивать всех, кто попадается на глаза, наш слухач передает информацию о том, что в двадцати километрах отсюда замечен тентованный грузовик с ранеными имперскими военнопленными. Везет остатки батальона Руслана Зураева. Движется в нашу сторону. Есть шанс перехватить.
— Кто, — спрашиваю, — сопровождает автомобиль?
— Две машины прикрытия. По четыре автоматчика в каждой. Плюс шестеро в грузовике.
Хм, ну ладно, а то я уж подумала, что это засада. Что все как-то слишком вкусно и просто.
В общем-то, правильно подумала.
Из всех остатков батальона в машине был только сам Руслан Зураев — связанный и избитый. Остальных раненых имперских солдат изображали из себя вооруженные канцы. Мы это определили только тогда, когда перебив упорно сопротивляющееся сопровождение, мои ребята полезли в грузовик помогать соотечественникам. Я, измотанная после боя, не успела почувствовать и блокировать исходящий из автомобиля враждебный посыл. Ленка занималась ранеными. Артем был ближе всех, но и он лишь дернулся за секунды до того, как прозвучали автоматные очереди. Прежде чем мы успели что-либо предпринять, погибли пятеро наших.
Это были первые жертвы.
Автомобили я приказала отогнать подальше и утопить в болоте. Вместе с трупами. Тех, кто сидел в машине, я не позволила убивать. Втроем мы их блокировали, разоружили и увели с собой в лес.
Информацию из автоматчиков я велела выбить Антону. В конце концов, он у нас учитель, должен уметь правильные вопросы задавать. В методах я его не ограничивала, и потому парень, особо не раздумывая, применил разлом. Ко всем сразу. Информации получил немного, но хоть попрактиковался. Самое любопытное, что он узнал — это о готовящемся уничтожении Стапина. Официального приказа пока не было, но слухами земля полнится даже у наших врагов.
Бессмысленно улыбающихся канцев мы раздели, разули, вывели на трассу и отпустили на все четыре стороны. Пускай теперь с ними их собственное начальство мучается. Если признает за своих. Потом мы устроили похороны — быстрые и без торжественности. Ну и, конечно, поклялись отомстить за своих товарищей. Как без этого?
Зураев вызывает у меня подозрения. В том плане, а не казачок ли он засланный. А потому я не спешу его развязывать. Так и лежит на травке, весь спеленутый. Лопаю седьмой уже леденец. Жду, пока силы вернутся. Можно было бы, конечно, Артема заставить его просканировать. Но Артем, услышав про Стапин, загрустил и нехорошо как-то задумался. Надо будет позже с ним поговорить по душам.
Ага, готова.
— Лен, будь так добра, приведи его в чувство.
Елена вздыхает и прикрывает глаза. Она сегодня тоже очень устала, но ей, в отличие от меня, еще работать и работать. Огнестрельные ранения так просто не лечатся. А Веру Гавриловну я недавно все же отправила в коммуну. Врачом старушка оказалась замечательным, но мобильности ей явно не хватало.
Кстати, Ленка здорово похудела в последнее время, ей идет, надо будет сказать потом. Уж и не знаю, что так на ней сказывается — наши нелегкие боевые будни или не менее боевой роман с Сергеем.
Зураев стонет и кричит:
— Сволочи!
— Кто? — осведомляюсь я.
— Вы!
— Мы? А мы то тут причем?
Озадачивается. Глаза у него раскосые, злые. Башка наполовину седая. Вот и я скоро буду такой же — седой и злющей.
— Ты кто? — спрашивает.
— Я — командир летучего боевого отряда «Тау».
— Почему Тау?
Пожимаю плечами.
— А кто его знает? От звезды, наверное, Тау Кита. А может, и нет.
— Вы… партизаны?
— О! Проявляете чудеса сообразительности!
— Я Руслан Зураев, бывший командир пятого отдельного разведывательного батальона.
— Знаю.
— Почему вы меня не развязываете?
— Я пока Вам не доверяю. Мы попали из-за Вас в засаду. Пятеро моих товарищей погибли. Я хочу выяснить, кому Вы сейчас служите.
Скалит зубы, изображая улыбку.
— Прекрасно! Сначала меня допрашивали канцы, теперь партизаны!
— Кто Вас допрашивал?
— О! Сам господин полномочный комиссар! Его очень интересовало, почему наш батальон так долго сопротивлялся!
Гляжу — Зураев разволновался, покраснел, слюной брызгает. И все только при воспоминании о полномочном комиссаре. Какая трата эмоций — и все негативные.
— Что он из себя представляет?
— Комиссар? Серый ублюдок! Развяжите меня…нь!
— Рано еще. Почему серый?
— Да потому что форма его…ная серая, руки…ные в перчаточках серых, волосы у него серые… Вежливый такой и улыбается, как лис.
— А лисы улыбаются?
— …ные…ся…ть!
— Вы — подполковник Руслан Зураев?
— Да что же это… такое?! Да!
— Командир пятого разведывательного батальона?
— Да!..ть!
— Попали в плен под Шевой?
— Да.
— И весь Ваш батальон был уничтожен?
— Да, но…
— Что «но»?
— Не в бою. Их после расстреляли. После того, как мы вынуждены были сдаться.
— Вы были расстроены?
— Расстроен?!!! Я…!!!!
— Это Вы раскрыли канцам месторасположение Вашего подразделения?
Далее следует совсем уж непереводимая игра слов.
— Да ладно, не кипятитесь, у Вас же инсульт сейчас будет! — смеюсь я, — сейчас мы Вас освободим. Проверку прошли. Я Вас отсканировала. Все в порядке.
Прошу ребят развязать бравого офицера, дать ему, во что переодеться, покормить.
— Наш Мастер врачевания освободится и посмотрит Ваши раны. Не обижайтесь на меня, я должна была аккуратно проверить, говорите ли Вы правду. А когда клиент в нестабильном эмоциональном состоянии, это сделать проще. Я Майя Дровник, Мастер Идеи седьмого уровня, ну а про летучий отряд я уже говорила.
Подполковник критическим взглядом обводит лагерь.
— Вы вот это называете отрядом?
Обидно. Но заслуженно.
— Если Вы останетесь с нами, у Вас будет возможность довести здесь все до ума. Как Вы на это смотрите?
После недолгого раздумья Зураев сообщает, что он, принципиально, не против, но хотел бы обсудить это со своим руководством, поскольку он, как никак, кадровый офицер, а не шавка подзаборная. Сама гляжу — глаза у подполковника горят и ручки чешутся. Местоположение руководства он примерно знает. Я прошу Сергея сопроводить Зураева, и, если тот получит согласие от начальства, привести его потом туда, где будет находиться наш отряд. Для этого обещаю звать Сергея каждую среду в три часа дня. И зову. Выглядит это, наверное, забавно. Стоит Майя Дровник посреди леса и молча и очень сосредоточенно разглядывает какую-нибудь сосну. А мысленно эта самая Дровник вопит что-то вроде: Серега, приходи! Нам без тебя очень плохо! Комары одолели!