Тем временем, Афанасия демонстративно покрутила в руках пухлый темный мешочек с деньгами. Я с подозрением посмотрела на него, уж слишком большим он казался, даже для двадцати восьми тысяч.
— Здесь точно только то, что я заработала? — спросила я недоверчиво.
— Скажем так, я докинула пару тысяч, чтобы была ровная сумма, — смеясь проговорила она, протягивая деньги. Фаня никогда не была многословна, но сейчас ее эмоции говорили за нее.
— Фаня, не стоило.
— Вернешь когда-нибудь, — заявила она коротко, явно стараясь побыстрее закончить разговор. И я решила поддержать её в этом. Всё равно выпытывать у неё что-либо было равно как вести допрос тумбочки.
— Согласись, что я была хороша? — игриво прошептала я, понимая, что Фаня воспримет мое самолюбование, как нелепую попытку заставить ее меня приободрить.
— Разве что для своего полупьяного состояния, — заявила она саркастично.
Говорить болей не хотелось, слишком много произошло за последние несколько часов. Да и Константин все ещё был на празднике, а потому мог пожаловать в любой момент. Мне было пора собираться.
— Я пошлю за каретой, и тебя отвезут во дворец. Нечего больше здесь делать.
Я с благодарностью посмотрела на подругу. Не встреть я ее тогда у Равниных, уже сейчас все было бы иначе. А теперь, даже несмотря на досадное происшествие с Константином, я чувствовала, что все сделала правильно.
— Спасибо, Фаня, — я прильнула к девушке и крепко обняла, — Мы на шаг ближе, чтобы спасти мой дом.
Глава 14
Шли дни, а спокойствия в моей жизни пока не предвиделось. Несколько недель я старалась по возможности избегать всех мероприятий, на которых можно было пересечься с Константином, а во дворце особенно тщательно планировала маршруты по императорским коридорам, чтобы ни в коем случае не нарваться на его Высочество.
И все же проблема поисков тайной незнакомки из борделя была сейчас не самой важной. Долги. Вот, что беспокоило меня по-настоящему. Прошла уже целая вечность с тех пор, как я узнала о нашем банкротстве, но я все еще сидела при дворе не в состоянии передать собранные деньги. От томительного ожидания ситуация явно не становилась лучше. Передать почти тридцать тысяч рублей через знакомых или случайных проезжих? Нет. Это безумство сродни моему дебюту в борделе. Отправиться к отцу с личным визитом? Это был единственный возможный вариант, вот только без дозволения Марии Павловны, я не могла покинуть дворец.
Как раз некстати из своего небольшого путешествия по западным губерниям герцогиня приехала не в лучшем расположении духа. Вернувшись к своим излюбленным методам проверки нашего терпения, она загружала делами Варвару, напрочь игнорировала существование Ольги и, скрепя зубами, допускала меня к почте. Собственно, почти сразу после возвращения, она решила устроить нам настоящую пытку.
Моя дежурная неделя подходила к концу, и я, уставшая, как гончая после удачной охоты, мечтала забыться сном.
Была глухая ночь, и ничто не предвещало неприятностей, как вдруг в мои покои без стука и предупреждений ворвалась Ольга и истошно закричала прямо на ухо:
— Вставай быстрее! Срочно к герцогине! — девушка выглядела совершенно безумной, и, казалось, помощь нужна была не герцогине, а ей самой.
Я резко вскочила с кровати, спросонок вообще не осознавая свою принадлежность к этому миру.
— Что случилось? — мой голос напоминал мычания новорожденного ягненка, и я сомневалась, что Ольга сумеете разобрать хоть слово.
— Быстрее! — услышала я вместо ответа.
Всё ещё ничего не соображая, я надела первое, что нащупала в темноте.
Раньше я не сталкивалась с подобными фокусами Марии Павловны, разве что только в ночи моего дежурства. Да и было это задолго до того, как я стала заведовать ее почтой. Поэтому внезапное появление Ольги напугало меня. Неужели случилось нечто действительно серьезное?
Когда, по мнению Ольги, я была готова, фрейлина испарилась за дверью, увлекая меня за собой.
Мы миновали два коридора, в которых стоял беспроглядный мрак, поднялись на третий этаж и, будто враги, штурмующие крепость, ворвались в спальню герцогини.
Признаться, я ожидала увидеть истекающую кровью женщину или даже ее бездыханное тело, но картина, открывшаяся передо мной, была куда менее драматична.
Герцогиня лежала на кровати прикрыв оба глаза. Но едва мы с Ольгой замаячили в дверном проеме, женщина тут же оживилась, будто мы пришли к ней не в третьем часу ночи, а пожаловали на дневной чай. Разумеется, оживленность ее была малозаметной, скрытой за тяжёлым взглядом и безупречной выдержкой, которую Марию тренировала на протяжении многих лет.
Поэтому заметить маленькие огоньки, которые зажигались в ее взгляде при появлении чего-то важного, можно было только послужив ей достаточно долгий срок.
— Ваша Светлость, Вам нехорошо? — я понимала, что любой вопрос так или иначе раздражает ее.
— Я потеряла серьгу, — её загробный тон сперва напугал меня, но когда я осознала, о чем она решила вспомнить посреди ночи, то была изрядно обескуражена.
— Мне жаль. Мы можем что-то сделать для Вас, Ваша Светлость? — спросила я спокойно, хотя уже предвкушала нечто недоброе. От Марии Павловны, собравшей нас посреди ночи из-за серьги, можно было ожидать чего угодно.
— Разумеется, — по лицу герцогини невозможно было понять, серьезно ли она все это затеяла или ради забавы, — найдите ее. Это был подарок его Высочества, которым я очень дорожу.
Мне было не совсем понятно, чем именно дорожила герцогиня: подарком Александра или самим Александром. Однако теперь все карты сошлись, и стало очевидно, из-за кого женщина совершенно потеряла голову.
Однако даже несмотря на ее безумные прихоти, в моей душе все ещё тлела слабая надежда на возможность уговорить женщину отложить поиски до утра. В конце концов, мы были сонные, уставшие, а освещения от трёх свечей нам не хватило бы даже для поиска платья герцогини, висящего в шкафу, потому я рискнула завуалировано поинтересоваться у Марии Павловны об уготованной для нас миссии:
— Мы найдем ее. А вы? Изволите погасить свечи и оставить вас?
— Не нужно, я не усну, пока вы её не найдете, — бросила она.
Герцогиня в последнее время так редко демонстрировала эту деспотическую сторону, что я почти забыла, что она у нее есть. Повезло ещё, что я понимала, о каких серьгах идёт речь, потому что у герцогини их было немерено.
Тем не менее это нисколько не облегчило мне задачу, а после непоколебимого приказа герцогини стало совсем паршиво, и крохотный уголёк надежды на возобновление сна был стремительно затушен хмурой тучей издевательств Марии Павловны.
В такие моменты я, конечно, ненавидела эту женщину. Проклинала и желала видеть ее в слезах на коленях перед монархом, наказанную за несправедливость и неоправданно жестокие капризы.
Но все это были лишь мои мимолетные мечты, и единственное, что я могла делать в реальности, так это скрипя зубами подчиняться, превозмогая желания сбежать подальше. Поэтому с ещё большей неохотой, чем когда пришлось вылезть сегодня ночью из-под одеяла, я медленно опустилась на холодный пол, чтобы найти маленькую блестящую побрякушку, которую Мария Павловна никогда больше даже не наденет.
В этом дворце меня уже не раз подвергали унижениям ради развлечения, но такого абсурда от герцогини я никак не ждала.
Ледяной пол, по которому я ползала в лёгкой комбинации, хоть немного остужал мой пыл, поскольку я еле сдерживала себя от едкого комментария. В покоях герцогини было так темно, что я с трудом видела дальше вытянутой руки. Чего уж было говорить о вероятности найти в этой темени крохотную безделушку? Даже при свете дня мы могли не обнаружить ее, если бы, к примеру, она завалилась за половицу. Но Мария Павловна, видно, считала иначе. Потому без лишних слов мы продолжали ползать на четвереньках перед хозяйкой, внимательно ощупывая каждый бугорок на паркете. Признаться, в те минуты я чувствовала себя щенком охотничьей собаки, которого бесконечно подвергают дрессировке.