— Вам не нужно ничего отвечать, Анна Георгиевна, если не хотите. Но я, быть может, в силах помочь вам.
Я удивленно подняла на него взгляд. Ему нельзя было доверять. От того, что он проявил минутный порыв эмпатии, он не станет другим человеком. Я хорошо понимала это головой, но он смотрел на меня взглядом открытым и вполне искренним. Казалось, он действительно был готов помочь мне.
Вероятно, обстоятельства сыграли со мной злую шутку, и не будь я загнана в угол, я бы ничего ему не сказала. Но в тот момент, мне просто нужен был человек рядом, а во дворце с человечными людьми было напряжно.
Александр все еще стоял рядом, задумчиво проводя рукой по колючим шипам розы, словно собирался ее сорвать. Я знала, что он не уйдет.
— У моей семьи сейчас непростые времена. Я говорила вам, но вы, вероятно, не помните, что после смерти моей матери, отец потерял все, что приносило ему доход.
Александр слушал очень внимательно, и я заметила, что мне стало чуть спокойнее говорить с ним. По крайней мере, я уже начала посвящать его в свои проблемы, глупо было обрывать рассказ на полуслове.
— Дом на юге, огромные средства на лекарства и врачей. В общем, все это привело к большим долгам. Очень большим. Я бы даже не узнала об этом, если бы случайно не увидела в кабинете Константина Николаевича список банкротов по неосторожности. Теперь я не знаю, как быть. Вчера к нам пришли кредиторы. У нас забирают дом, потому что отдать долги батюшка не в силах, — выдохнула я, а потом, словно опомнившись, в страхе воскликнула: — Как нелепо, что я вам говорю об этом! Вы должны все забыть! Боже, как это невежливо с моей стороны жаловаться вам на жизнь и портить вечер.
Я закрыла лицо руками и изо всех сил закусила губу, чтобы физическая боль, хоть на секунду заглушила душевную.
Александр же не спешил снова начинать разговор, давая мне время прийти в себя. Что ж, для него это тоже было нетипично. Сквозь промежутки между пальцами я видела, как он, задумавшись, водит пальцем по гигантским шипам розы, и украдкой бросает на меня взгляд.
— Насколько большой долг? — спокойно поинтересовался он.
— Примерно тридцать тысяч. Но послушайте… — он не дал мне договорить, потому что внезапно произошло то, чего я меньше всего ожидала. Князь резко отстранился от парапета, и, схватив меня за руку, прильнул так близко, что в первую секунду я хотела влепить ему пощечину, но он слишком крепко меня держал:
— Так почему вы мне сразу не сказали об этом?! — воскликнул он радостно.
— Простите, Александр Николаевич, что не делюсь с вами своими семейными проблемами.
Он вновь пропустил все мимо ушей, на этот раз, потому что был преисполнен непонятной мне радости.
— Вы не должны больше переживать из-за этого. Я все решу, — одновременно твердо, но при этом невероятно довольно, словно отец подарил ему первый в жизни охотничий лук, заявил он.
— Что?! — изумилась я. — Но как? — я пребывала в такой прострации, что забыла обо всем на свете, даже о том, что говорю далеко не с последним человеком в государстве.
— Начнем с того, что я, вообще-то, Великий князь, сын Императора, — самодовольно заявил он, но быстро осознал, что самолюбование было не к месту, — Да и это, поверьте мне, не такой большой долг, как вам кажется. Я видел списки, с суммами в десятки раз больше. Я договорюсь с кем нужно, и кредиторы обнулят долг.
Я молча подняла на него глаза. У меня просто не хватало сил, чтобы вдохнуть и произнести хоть еще одно слово. Вначале я не осознавала, что он сказал. Но когда до меня дошел смысл слов — захотелось кинуться ему на шею. Хотелось склонить голову в бесконечном поклоне или упасть к его ногам.
— Это невозможно.
— Возможно. Почему нет? — голос князя был очень убедителен.
— Александр Николаевич, если вы правда сможете мне помочь, то я не смогу найти равной цены, чтобы отблагодарить вас.
Он смущенно покрутил головой и, отмахнувшись, произнес:
— Будем считать вашу работу с письмами расплатой за мою помощь, — улыбнулся он.
Я до сих пор смотрела на него глазами полными восхищения. Этого просто не могло быть. Неужели он правда был способен так, по щелчку пальцев, помочь мне? Неужели он не стал припираться? Торговаться? Или выманивать у меня за это иное вознаграждение?
Оглядев Александра, я вдруг заметила, что он несколько преобразился. Самодовольная ухмылка превратилась в едва заметную смущенную улыбку; напускной шарм куда-то испарился, уступая место простой искренности. Я уставилась в одну точку на стене, все еще не до конца осознавая, что произошло. Мне помог человек, которого я презирала больше всех, а в итоге он, наверное, спасет мою семью.
— Спасибо, Ваше Высочество, вы даже не можете вообразить, как это ценно для меня. Я этого не забуду.
Он лишь кивнул, многозначительно глядя на меня.
— Что ж, — Александр явно чувствовал себя неловко, — в таком случае я, наверное, пойду решать этот вопрос.
Я поклонилась князю. На этот раз особенно почтительно. Я ожидала, что после этого он отправиться в сторону дворца, однако мужчина не спешил уходить.
Спустя мгновение он потянулся к полюбившейся ему розе, одним легким движением сорвал крупный цветок и протянул его мне.
— Это кому?
Пока Александр раскрывался для меня с новой стороны, преподнося неожиданные сюрпризы, я продолжала неимоверно глупить.
Внезапно он потянулся ко мне, и через пару секунд моя холодная ладонь оказалась в его руке. Я дернулась, стремясь высвободить руку из внезапного плена. Но тут же его хватка ослабела, Александр отпрянул, оставив в моей руке только ослепительно белую розу.
Я подняла на него глаза. Совершенно непонятно было, чего хотел этот человек. Хотел бы воспользоваться, вряд ли стал бы возиться со мной. К тому же он явно был из тех, кто предпочитал действовать прямо. А теперь мы просто стояли на пустом балконе молча глядя друг на друга, а в руках я держала розу, которую мне подарил князь Александр. Что-то невероятное.
— Все будет хорошо. Следующим летом вы обязательно поедете к своему отцу и будете пить чай где-нибудь в вишневом саду. Вот увидите.
Я обомлела. Он точно не читал мои мысли?
— В яблоневом, — поправила я его, хотя вместо мыслей в голове сейчас был туман.
Мы вновь принялись улыбаться друг другу, не осознавая, насколько нелепо это, вероятно, выглядит со стороны. А потом он смущенно отвел взгляд, словно сделал что-то неприличное.
— Мне нужно идти, — сказал он едва слышно, неохотно отстраняясь от парапета.
Вместе с ним подскочила и я, чтобы подарить ему очередной поклон уважения.
— Благодарю за все, Ваше Высочество.
Он осмотрел меня сверху вниз, словно собирался взять меня в руки и переставить в другое место, чтобы я не заграждала ему путь. Но вместо этого с улыбкой произнес:
— Я всегда рад помочь вам.
Пауза оказалась слишком долгой и неловкой. Я чувствовала безмерную благодарность за помощь, понимая, что больше, чем он сделал для меня, никто бы не сделал. Но почему я не чувствовала себя совершенно счастливой? Почему мне вдруг захотелось попросить его остаться? Остаться, чтобы просто поговорить с ним. Разболтать ему о своей жизни, расспросить о его (хотя мне казалось, что я уже все о ней знала). Но я не смела требовать большего.
— До встречи, — поклонился он, и, бросив мне вслед еще один многозначительный взгляд, устремился вперед.
Я зачарованно смотрела ему вслед, с трудом переваривая действительность. А когда его силуэт скрылся за поворотом, я и вовсе задумалась о том, была ли встреча с ним на самом деле. Но затем я почувствовала, как острые шипы цветка царапают тонкую кожу на ладони, опустила голову, и все сомнения улетучились. Все, что произошло было правдой. Александр был здесь, и он оставил мне первое прекрасное воспоминание об этом месте и колючую, но прекрасную розу.