Я ещё несколько раз перечитала письмо. И даже не потому, что с трудом могла поверить в то, что держу приглашения от самого Александра, а потому, что это мне очень льстило.
* * *
На следующий день я, как и было велено, пришла к рабочему кабинету всеми любимого младшего сына Императора. Охрана, видно, ожидала моего появления, а потому без вопросов пропустила внутрь.
Когда я оказалась в помещении, то первым делом обратила внимание на заваленный бумагами стол. Точно такую же картину я видела в прошлый раз, когда помогала ему с переводами. Это только подтверждало мою догадку о том, что он позвал меня в корыстных целях.
Александр же стоял перед широким окном, освещенный солнечными лучами, которые огибали его крепкий силуэт, будто железный щит. Были моменты, когда я могла завороженно смотреть на его лицо, фигуру или восхищаться грациозностью его походки. Но сейчас это уже было нечто другое.
Сейчас передо мной словно открылись ранее недоступные грани реальности и я, наконец, смогла увидеть в нем именно ту красоту, которую видели другие девушки.
Я с удивлением и восхищением осматривала озарённый ослепительными лучами статный образ: ноги, руки, плечи, спина — в тот момент все в нем мне казалась невероятно прекрасным. Он был одет в белую широкую рубашку, которая волнами струилась с его плеч, как-то по-особенному обрамляя силуэт, подчеркивая все достоинства его фигуры, демонстрируя, и словно обнажая каждую его мышцу, родинку и выпирающую из-под хлопковой ткани лопатку. Мне было так странно от своих ощущений при взгляде на него, но при этом так хорошо.
Я почувствовала, будто мое тело, мой разум сковала неведомая сила, и я больше не могла заставить себя думать о чем-то другом, кроме как о том, что я безмерно хочу, чтобы этот миг длился вечно.
— Добрый день, Ваше Высочество, — вынырнула я из омута секундного забвения и поклонилась.
Что со мной? Почему я реагирую на него так странно? Да, я определенно стало относится к нему лучше после того, как он оказал моему семейству помощь, но это вовсе не должно было привести к тому, чтобы я восхищалась им настолько!
Александр тем временем развернулся, разрушая остатки необъяснимой эйфории, ответил на поклон, а затем, особенно довольный, предложил мне присесть на кресло около его стола. Сам же он занял рабочее место напротив меня.
— Анна Георгиевна, спросите меня, что я делал сегодня все утро, — с неизвестно откуда взявшимися нотками гордости в голосе, попросил он.
Мне стало смешно от его неожиданной просьбы, но все же я решила ему подыграть.
— И что же вы делали?
— Вы не поверите. Я занимался учебным процессом. Параллельно выполняя некоторые задания отца, которые он поручил на время отъезда.
Слова об учебе сразу вызвали у меня сомнения. Поскольку, несмотря на прекрасное образование Александра, фактически навязанное ему волей Императора, сам он редко когда решался обогатить запас знаний.
— Что вы думаете по поводу экономической реформы? — вдруг спросил он.
— Александр Николаевич, знаете, я вряд ли смогу быть хорошим собеседником в этой теме, — честно призналась я, — потому что мало понимаю в экономике.
Как ни странно, мой ответ его более чем удовлетворил, и он продолжил ещё более увлеченно:
— Пока я готовил некоторые предложения к этой реформе, то наконец запомнил названия всех губернских уездов и даже годы их основания, — добавил он с особенной гордостью. — Теперь я смогу без угрызений совести посещать все балы, которые там проходят, не спрашивая у советников, куда мы едем.
Я не знала, как реагировать на происходящее. С одной стороны, Александр чуть ли не впервые сделал что-то полезное по своей воле, с другой же, эти элементарные вещи он должен был усвоить лет в девять на занятиях истории.
— Не похвалите меня? — нагло спросил князь, не оставляя мне пространства для маневра.
— Да вы настоящий герой, Александр Николаевич, — ответила я, хоть в душе презирала себя за эту лесть. Думаю, сарказм очень ощущался в моей интонации, — как же вы одолели эту непосильную задачу?
Он хитро улыбался.
— Ну вот смотрите. Расположения губерний, уездов и имена владельцев запоминаются легко, поскольку я был почти везде и со всеми знаком. А вот запомнить, когда они появились, было сложнее.
— Но как я понимаю, вы все же справились? — подбодрила я его рассказ.
— Это же я, — гордо отметил он и лукаво глянул на меня, — в итоге я решил связывать какой-то образ с определенной цифрой. Например, первые два числа всегда одинаковые: 15, 16, иногда 17, а дальше, скажем, вот это число — 69. Его тоже легко можно запомнить, — он остановился, будто надеясь, что я сама попрошу его продолжить.
— Ну и как же? — со вздохом, будто он маленький ребенок, требующий постоянного внимания, спросила я.
— Ну, 69, — улыбаясь произнес он, — это же 69, «искусство», описанное в Каме.
Понять, о чем говорил князь в этот раз, оказалось гораздо сложнее, чем я думала. О каких искусствах шла речь и что такое эта Кама — я не представляла. Очевидно, что-то из истории.
— Ваше Высочество, я не представляю, о чем вы говорите, но с этими искусствами я не знакома.
— Вы ничего не слышали о самой знаменитой книге по искусству любви? — он был наполовину удивлен, наполовину взбудоражен.
Я порылась по дальним закуткам памяти, вытягивая оттуда все, что было связано с этой загадочной книгой. Кажется, я уже слышала о ней. Возможно, от Фани. Боже, ну конечно! Ведь это был практически учебник для работниц ее заведения!
Я с ужасом посмотрела на него и произнесла:
— Ваше Высочество, вы слишком плохого обо мне мнения, раз считаете, что меня увлекает подобная литература.
— А мне понравилось, — произнес он так спокойно, словно мы обсуждали различия в свойствах воска в свечах для балов и спальных комнат.
— Я не сомневалась в этом, — сухо ответила я, изо всех сил стараясь выглядеть незаинтересованно. Но я была не очень хорошей актрисой, и робость отчётливо слышалась в голосе. Тогда я попыталась сменить направленность нашей беседы:
— Но то, что вы запомнили все это, достойно похвалы.
Александр сидел нарочито довольный, словно только что взошел на престол и обеспечил всем своим подданным такую прекрасную жизнь, о которой они даже не мечтали.
В такие редкие моменты с ним было приятно. Хотя, наверное, он просто был единственным, кто общался со мной без высокомерия и фальши. Но при этом его способность мастерски увлекать в любую беседу, делать ее живой, невероятно мне нравилась. Александра хотелось слушать бесконечно, даже если он рассказывал о том, какой он великолепный, он делал это так легко и непринужденно, будто мы обсуждали погоду.
— Я, между прочим, читал историю восточных народов, столько новых имён узнал. Вот, например… — он отвлекся, выискивая неизвестных личностей в своих записях, — угадай, кто такой Дипак Бурман?
— Легко сказать, — усмехнулась я, — а варианты вы мне не предложите?
— Ну хорошо. Пусть будет торговец, целитель или художник?
— Хммм, — призадумалась я, — пусть будет торговец.
— Не-а, — хитровато прищурившись сообщил мне Александр, — целитель, правда, как позже выяснилось, обычный шарлатан. — Следующий. Ну, пусть будет, — он задумался, — Саши Хиши Шах.
Я неожиданно рассмеялась, не дослушав его варианты ответа.
— Рискну предположить, что его имя используют для тренировки речи. Возможно, он как раз и окажется каким-нибудь восточным учителем.
— Неплохо, конечно, но как тебе мои варианты? Саши Хиши Шах был… — Александр сделал многозначительную паузу, — вором? Убийцей? Или дьяволопоклонником?
— Все из перечисленного, я полагаю, — ответила я, остановилась на секунду, а затем продолжила, — но если выбирать только один вариант, то пусть будет вором.
— Анна Георгиевна, как же так? Снова не угадали. Он был обычным вором. Но ничего, у вас ещё будет шанс отыграться.