Я вздрогнула, начало истории не сулило ничего хорошего.
— Что-то случилось? Он узнал кто я? Твой бордель закроют? — на этот раз мне не хотелось шутить. Это было слишком серьезно.
— Нет, но он явно пытается узнать кто ты. Именно за этим он пригласил меня сюда, чтобы попытаться вытянуть информацию.
Я нервно сглотнула и покосилась на Константина. Кто бы мог подумать, что этот безбашенный самодур так озабочен незнакомой проституткой?!
— Я общалась с хозяйками других мест. Оказывается, он отправлял к ним своих людей, которые расспрашивали их об иностранной немой танцовщице. Те, конечно, ничего не знали. Однако потом он вновь явился ко мне и снова предлагал деньги. Как видишь, он до сих пор ничего не добился, но продолжает испытывать мое терпение и угрожать закрытием борделя.
Я вытаращила глаза на Фаню:
— И что ты будешь делать? — я не сомневалась в том, что Фаня не сдаст меня Константину, но вот за ее безопасность, я не ручалась. И это беспокоило.
— Ну, я поговорю с ним, раз уж пришла. За одно невзначай поинтересуюсь, где в случае закрытия борделя он и все его друзья будут наслаждаться столь уникальными шоу. Это должно осадить его пыл. Однако ситуация мне не нравится, потому и я решила рассказать тебе.
— Значит, он ничего не знает?
— Пока нет. Но вероятность, что он продолжит поиски, есть, так что будь аккуратнее.
Я прекрасно понимала, что аккуратность не сильно поможет мне в случае, если он доберется до правды.
— Спасибо, конечно, но что же мне теперь делать?
— Надеяться, что в зале не было людей, которые запомнили тебя без маски, и у которых есть прямая связь с Константином. Впрочем, прошло уже полгода, так что шансов у него немного.
Я не могла не согласиться, но от этих новостей у меня вновь задрожали коленки. Почему от одного танца столько проблем?
Мы замолчали. Мне необходимо было свыкнуться с мыслью о том, что меня до сих пор ищет один из самых влиятельных людей Империи и быстренько поразмыслить над тем, что будет, если ему все же удастся меня найти.
В это время веселье в зале было в самом разгаре. Если в начале торжества в центре кружило всего с десяток пар, большинство из которых были женатыми господами, то сейчас гости заметно оживились и приглашали дам на танцы куда смелее.
Не будь я в такой растерянности, без труда окунулась бы в романтично-лиричную атмосферу контрданса. Неплохой был танец для ловеласов.
Едва я подумала это, до меня донеслись слова Афанасии:
— Я, конечно, знала, что ваш Александр не самый порядочный человек, но, чтобы настолько, — девушка кивнула в сторону танцующих пар.
Передо мной открылась пренеприятнейшая картина. Не сказать, что это было какое-то уникальное, ранее невиданное зрелище: всего-то Александр, закружившийся в танце с Ольгой. Это была обыденность — картина, к которой привык каждый обыватель дворца. И я тоже, казалось, должна была к ней привыкнуть. Однако впервые мне было не все равно на то, что делал Александр.
Любое прикосновение к обнаженной части тела девушки, которое не скрывало платье, считалось вульгарным, низким и недостойным. Но конечно, зачем Александру были эти правила? Во время многочисленных пауз в танце он то и дело замирал, при этом успевая пощекотать полуобнажённую кожу на шее фрейлины. Та в ответ смеялась так громко, что, казалось, это слышал даже квинтет трубачей в другом конце зала. А потом она, так же непринужденно и без всякого смущения, лёгкими движениями пихала его в бок, отвечая на эту вроде как невинную забаву. Тогда они оба смеялись, перебрасываясь, вероятно, до жути банальными фразочками. И вместе с этим оба выглядели по-настоящему счастливыми и беззаботными.
Я вспомнила, что завтра нам предстоит проводить весь день вместе, и внутри все обрушилось. За год я должна была привыкнуть к тому, что он любил всех и одновременно не любил никого! Но почему мне было так обидно? Неужели я посмела понадеяться, что я хоть в чем-то лучше других? Неужели я возомнила, будто он относится ко мне хоть как-то иначе?
— Вот поэтому меня и раздражают балы, — подытожила Афанасия, выхватывая у слуги бокал шампанского, которое она вообще-то не пила, а использовала в качестве защиты от возможного приглашения на танец.
— Понимаю тебя, — поддакнула я, не сводя глаз с главной пары.
В этот момент передо мной предстал мужчина в темно-пепельном фраке.
— Позвольте мне иметь удовольствие пригласить Вас на этот танец? — выводя меня из глубокого транса, попросил джентльмен.
Он безумно старался не показывать своего волнения и не отводить глаз, но вся его мимика и нервное моргание выдавали в нем робость. Этот танец был для меня спасением в ту секунду:
— С удовольствием.
Мужчина галантно подал мне руку, увлекая за собой. Я также непринужденно положила левую руку мужчине немного ниже плеча, и еще раз бросив короткий взгляд в сторону Великого князя и убедившись, что он прекрасно себя чувствует в компании другой, самозабвенно предалась танцу.
***
Бал ещё даже не собирался утихать, а я уже направлялась в свои покои. Я вновь не смогла дождаться конца вечера. Удивительно — на этот раз причиной стали не интриги Елены или прихоти Марии, а новости Афанасии и неожиданно показавшаяся мне обидной прыткость Александра.
Ну почему он такой? — не понимала я. Почему ему нужны все и сразу? Неужели так сложно выбрать одну?
В такие моменты не хотелось ни видеть его, ни слышать, и даже думать о том, что он такой двуличный было омерзительно.
Но, черт? — не могла понять я, — почему это чувство ненависти становилось для меня столь противно и одновременно столь притягательно? Я чувствовала, что меня разрывало от непомерной злости на него, но при этом что-то мучительно прекрасное было в этой неведомой мне тонкой боли. Боли, которая медленно парализовывала и приковывала меня к нему. Стягивала нас вместе своими удушающими петлями, и мне хотелось снова ее чувствовать — или не ощущать больше никогда. Только сейчас я заметила, что мой неспешный шаг практически перерос в бег.
Я бежала в свою комнату, и истеричный смех перерастал в неудержимое рыдание. Самое страшное было осознавать, что я не понимаю, отчего мне так больно? Возможно, у меня накопилось слишком много вопросов к нему. «Зачем ему я?» — крутилось в моей голове. Ведь рядом всегда были Ольга, Елизавета, Елена, Варвара, Мария — множество других женщин, которые были куда более расположены к нему, чем я. Но кажется, ему было мало и этого.
Я распахнула дверь и с глухим стуком свалилась на кровать. Нужно было успокоиться, но я не могла себя заставить. Как же я его ненавидела, за всю ту боль, которую он неосознанно или ещё хуже нарочно причинял мне! Как же хотелось закрыться от него, отпустить, позволить ему быть с другими и не ощущать при этом всепоглощающей досады от чувства непонятной потери. Я должна была испытывать лишь смирение. Но внутри закрадывались сомнения, а не ревность ли я ощущала? И от этого внутреннего противоречия становилось ещё хуже.
Когда я, наконец, привела себя в чувства, а нос мой распух как июльский помидор под палящим солнцем, я уселась на краю кровати и осмотрела помещение.
На краю письменного стола я заметила конверт, который совершенно точно появился там в мое отсутствие.
Ни на секунду не задумываясь, я подхватила его и внимательно осмотрела. Императорская печать и размашистая подпись — Александр.
«Да он просто издевается надо мной!» — крикнула я в сердцах, и к глазам вновь подступили слезы озлобленности. Не щадя конверт и вымещая на бумаге весь гнев, я резко открыла письмо, извлекая невзрачный кусочек бумажки.
«Надеюсь, Вы не забыли про завтра. Я буду ждать Вас у Лордштатской лестницы в семь часов утра».
Хотелось кричать. Снова и снова. Но у меня просто больше не оставалось сил, чтобы искать логику в его поступках. Легче было объяснить такое поведение и манипулирование его эгоистичной натурой, жаждущий всеобщего внимания, а я, как и все остальные, кажется, оказалась у него на крючке. Но с этим мне самой еще предстояло разобраться. И точно не в ту ночь, когда я впервые поняла, что Александр становиться для меня большой проблемой.