— К слову, — внезапно заговорила Фаня, явно намереваясь сменить тему, — я как раз собиралась писать тебе с приглашением к встрече. Хотела обсудить кое-что.
Я вопросительно посмотрела на подругу.
— Как давно ты была у Жуковских? — поинтересовалась она, отхлебнув терпкий Эрл Грэй.
— Вот уж полгода как. Что-то стряслось?
Первым делом меня одолел страх. Я прекрасно помнила, сколько им пришлось пережить после покушения на Александра, а история с их преследованием до сих пор не была закончена.
— Их сыну, что остался жив, удалось сбежать с каторги.
— Правда? Быть не может! — воскликнула я радостно, — постой, а ты откуда знаешь?
Фаня многозначительно улыбнулась.
— Я поддерживаю связь с Жуковскими так же, как и ты. Тем более … — вдруг девушка встала со своего кресла и направилась к столу, заваленному книгами и бумагами. Этот стол был еще более захламленным, чем рабочее место Константина, поскольку тот хотя бы иногда разбирал свои завалы.
Не прошло и минуты, как Фаня протянула мне маленькую книжечку, однако открыв ее, я мгновенно поняла, что она содержала всего две страницы.
— Паспортная книжка? — уточнила я, бегло просматривая содержимое. — А кто такой Павел Андреевич Румянцев? — спросила я, внимательно читая описание господина в паспорте.
— Это сын Жуковских. Да, я сделала ему поддельные документы.
— Ты что сделала? — не поверив ее словам, уточнила я.
— Что тебя удивляет? Человек сбежал с каторги, ему нельзя разгуливать с настоящими документами, тем более их у него все равно отняли. Жуковские попросили меня помочь их сыну, чтобы он мог покинуть Империю. Я не могла отказать.
— Но как ты смогла достать заграничный паспорт? — спросила я, а затем вдруг поняла, что это прозвучало довольно наивно.
— У меня есть деньги, — просто ответила девушка, — к слову, себе я тоже такой сделала. Разве что подделывать ничего не пришлось.
Тут уж я насторожилась.
— Ты куда-то собираешься?
Внезапно лицо Фани сделалось серьезным. Она неохотно взяла со стола еще одну бумажку и присела на кресло.
— Помнишь, я говорила тебе, что не собираюсь всю жизнь оставаться держательницей публичного дома?
— Фаня…, — я начинала понимать к чему она клонит.
— Да, я собираюсь уехать в Париж. Я так устала от постоянных наплывов полиции в мое заведение, чтобы уличить меня в чем-то противозаконном, устала от бесконечного шума и гомона, от разврата и всего цирка, что происходит в стенах этого учреждения. Я просто хочу есть вкусные профитроли на уютной террасе в пригороде Парижа и ничего не делать!
Удивительно, но я очень хорошо понимала подругу, я и сама сейчас не отказалась бы от тишины и спокойствия.
— Особенно плохо дела с полицией, ума не приложу, кому я перешла дорогу, но в последнее время, они делают все, чтобы отнять у меня бордель.
Я сочувственно похлопала Фаню по плечу.
— В таком случае, конечно, тебе лучше уехать как можно раньше.
— У меня билет на поезд через две недели, но не уверена, что получится уехать на этом поезде, — вздохнув, поделилась Фаня.
— Почему же?
— У меня остается незаконченное дело. Сын Жуковских прибудет в П. только к концу июля, а я должна передать ему паспортную книжку. Было бы проще поручить это кому-то, а самой уехать, но у меня здесь нет доверенных лиц настолько близких, чтобы пойти на столько огромный риск.
— А через Жуковских не получится? — уточнила я.
— Ты что? За ними и так следят без перерыва. Если их увидят вместе с сыном, сбежавшем с каторги и поддельными документами, это точно не пойдет в плюс их оправдательному приговору. С Георгием они могут увидеться в любой точке мира, но только не на этой территории.
— Значит, они все планируют покинуть страну? — мысль о том, что вскоре я останусь совсем одна, казалась невыносимой.
— Увы. Им важно, чтобы семья была вместе. Особенно после того, что всем Жуковским пришлось пережить. Сперва Георгий должен переправиться на пароме в соседнее княжество, а уже оттуда они вместе отправятся путешествовать по миру.
На секунду я призадумалась. Фаня уезжает. Документы передать не может. Жуковским видеться ни с Фаней, ни с сыном небезопасно. Им нужен был надежный посредник. И тогда я подумала:
— Я могла бы передать паспортную книжку. Я ценю этих людей не меньше, чем ты, а потому помощь им — для меня честь.
Фаня смотрела на меня так, словно не верила, что я справлюсь.
— Ты понимаешь, что это очередной риск? Вас могут задержать. И тогда у полиции появится к тебе много вопросов. Например, откуда у тебя поддельные документы, и каким образом ты оказалась в компании беглого каторжника.
— Фаня, — резко оборвала я девушку, — я танцевала у тебя в борделе прямо под носом Константина. Шанс, что нас поймают где-нибудь на центральной площади в людный день просто ничтожный. Давай документы, я передам их Жуковскому.
Та неохотно протянула мне книжечку.
— Звучит логично, вот только ты упустила одну вещь. Сейчас все сидят по домам, праздники и мероприятия отменены из-за смерти Императрицы. Как ты собираешься слиться с толпой, если ее нет?
Я помедлила с ответом, а затем довольно улыбнулась.
— Сейчас нет. Но будет. Во время погребальной процессии.
На лице Фани легко читалось молчаливое восхищение.
— Не думала я, что ты такая бессердечная, — голос ее звучал без упрека, но мне на миг стало неудобно.
— Лучшего момента мы не найдем. На улице будет каждый житель города, а потому Жуковский сможет беспрепятственно пройти чуть ли не в сам императорский дворец. Мне лишь нужно знать место и время, где он будет меня ждать.
На этот раз Фаня и не думала шутить.
— Об этом не беспокойся, я обо всем договорюсь за несколько дней до намеченной даты и отправлю тебе координаты. Ты же помнишь, как приблизительно выглядит Георгий Жуковский?
— У него выдраны ноздри, — произнесла я отрешенно, — думаю, это достаточно точная примета.
Мы обменялись сочувствующими взглядами.
— Но будь пожалуйста осторожна. Никто не застрахован от ошибки.
Я лишь отмахнулась. Меня куда больше сейчас волновал Фанин отъезд, да и то, что Жуковские собирались перебраться в Европу, тоже оптимизма не предавало. Я чувствовала, что остаюсь совсем одна. Но я не могла препятствовать их выбору, поскольку сама бы поступила также, если бы могла.
Заметив мой погрустневший взор, Афанасия тут же поспешила меня приободрить.
— Анна, ты же понимаешь, что мы еще увидимся? И в следующий раз тебе не придется танцевать за деньги перед толпой одержимых аристократов, мне не нужно будет зарабатывать на жизнь сутенерством, а Жуковским скрывать от общества общение с собственным сыном.
Я горько улыбнулась. Все это я прекрасно понимала, но также не стоило забывать, что эта встреча может наступить очень нескоро. Или даже вообще не наступить.
— Да, Фаня, но почему каждый раз, когда я нахожу тебя, то мгновенно теряю?
— Вероятно, это значит, что я нужна кому-то в другом месте.
Мы посидели у нее до обеда, ожидая, пока пройдет дождь, пили чай с эклерами и больше не говорили о проблемах. Скорее, вспоминали забытые приключения в Институте и смеялись над нелепыми историями, что произошли с нами за последнее время. И это был прекрасный день.
Глава 29
В семь часов утра залп, данный из городской крепости, возвестил о начале погребального шествия. Никто в ту ночь даже и не ложился.
Я встала с дивана, что располагался у окна, неспешно прошлась по комнате, словно мне не нужно было отбывать на панихиду, взяла с тумбочки неприметный ридикюль, в который заблаговременно вложила паспортную книжку, и направилась к выходу.
Несмотря на то, что о кончине Императрицы я узнала больше месяца назад, лишь в тот момент, когда придворные хаотичной гурьбой спускались по лестницам, чтобы проследовать к месту начала процессии, я ощутила некоторую скорбь. Еще несколько месяцев назад все эти люди отплясывали мазурку в нашем дворце, а сейчас, скорбящие, молчаливые, облаченные в траурные наряды, продвигались к выходу.