По стеклам стекали крупные дождевые капли, которые с глухим стуком приземлялись на плотные оконные рамы в такт моим слезам. Должно быть Жуковским было еще хуже. Вероятно, их тоже держали под арестом, и она еще даже не знали, что стало с их вторым сыном.
А мой отец? Что же будет с ним, когда он узнает по какой причине меня взяли под стражу? Нет, я ни на секунду, не жалела о, том, что заработала эти деньги для него, ведь они сохранили ему жизнь в тот момент, когда к нам заявились кредиторы. Однако я уже достаточно давно перестала грезить об идеальном мире, а потому надеяться на то, что до отца не дойдут позорные слухи о моем прошлом, было бессмысленно.
Но если с ошибками прошлого еще можно было смириться, то вот с исчезновением Александра, который в те минуты был мне жизненно необходим, никак. Моя надежда. Мой луч света в этом кромешном аду. Мой Александр, который всегда спасал меня. Александр, которому не нужны были доспехи, чтобы быть рыцарем. Мой герой и покровитель. Мой самый большой чудотворец и благодетель.
Он просто исчез. В ту минуту, когда так нужен был мне и Жуковским. Он был единственным, кто мог помочь! Но почему? Почему он не пришел, как делал это обычно, когда мне было плохо? Когда, казалось, будущего больше нет.
Александр не отвечал на мои письма с просьбами о помощи. Может ему и вовсе не передавали их, а может он просто не считал нужным помогать мне. При этом я чувствовала, что причина кроется вовсе не в его скорби по матушке или в его занятости. Здесь было нечто иное. И мысль о том, что я ничего о нем не знаю, тревожила меня не меньше собственной неопределенности.
Я была опустошена. И сидя в полном одиночестве, взаперти, как молодой волк в поисках стаи, но наткнувшийся на свирепых охотников, мне не оставалось ничего, кроме как рассматривать потолочные балки и ждать. Ждать, когда настанет час самого несправедливого суда.
Как бы я ни старалась заставить себя сдержать рыдания, слезы все равно градом лились на подоконник, заливая его не хуже июльского ливня.
Как на зло в этот момент в дверь комнаты постучали. Я немедля соскочила со своего теплого, но безумно тоскливого места и, прикрывая шелковым платком глаза, крикнула:
— Войдите.
Охрана с шумом распахнула дверь. Я ожидала увидеть кого угодно: мадам Анмут, Эдварда, кого-то из фрейлин, даже Александр был бы более ожидаемым гостем, чем тот, кого я увидела. Передо мной предстал Константин.
Внутри все сжалось от страха, предвещающего тяжелый и долгий разговор. Говорить с ним я и раньше не горела желанием. Привычное обаяние Константина сменилось на излишнюю и не свойственную ему серьезность. Высокий, темноволосый и очень задумчивый стоял передо мной мужчина.
Я поклонилась. Хотя уже все равно не видела в этом смысла. Он продолжал оценивающе смотреть на меня, будто решал у себя в голове мою судьбу, а затем все же соблаговолил поклониться.
— Ваше Высочество, очень неожиданно видеть вас здесь, — хмыкнула я саркастично, — какова же цель вашего визита?
К моему удивлению, мой, казалось бы, обычный вопрос вернул Константину его привычно настроение. Он вновь повеселел, хотя причин для этого я не наблюдала.
— Хочу поговорить о вашей судьбе, Анна Георгиевна, — очень внезапно и резко произнес он.
— Ваше Высочество, при всем уважении, мне кажется, с моей судьбой уже все решено, — ответила я с иронией.
— Только не тогда, когда вы говорите с сыном Императора. Я хочу, чтобы у такой прекрасной танцовщицы и не менее способной фрейлины был шанс на нормальную жизнь, — произнес он с присущей ему издевкой.
Было видно, что он изо всех сил старался контролировать свои лицевые мышцы, лишь бы не улыбнуться. Для него это была игра в доброго государя.
Когда до меня дошел смысл сказанного, меня передернуло, казалось, и лицо изменилось до неузнаваемости. «Не может быть, чтобы все было так просто. Указ о моей ссылке или приказ на арест уже наверняка лежит у него на столе!»
— Константин Николаевич, неужели вы правда способны помочь мне?!
— Анна, вы замечательная девушка, и я уверен, в большинстве случаев Вас порочно оклеветали. А все что произошло с вами в доме той женщины, лишь недоразумение.
Услышав, что речь идет о Фане, я не преминула возможностью, поинтересоваться и о ее судьбе.
— А что же будет с ее борделем? Да и с ней самой?! — спросила я, предусмотрительно не говоря, что, вероятно, Фаня уже очень давно покинула Империю.
Константин ничуть не изменился в лице, но все же ответил:
— Ей, к несчастью, удалось сбежать. Но если она вернется в П, женщину ждет справедливый суд. Она совершила ошибку, заставила вас работать в своем развратном заведении, подставив под удар вашу репутацию и так долго скрывая вас от меня. НавернякавВас шантажировали.
— Нет, — ехидно хмыкнула я, — никто меня шантажировал. — И здесь нет ее вины, я сама выбрала этот путь. Так что если будете судить ее, то и меня судите, или отправляйте в ссылку, как и собирались, — луч надежды снова погас.
— Я ожидал подобной реакции, — неожиданно сообщил мужчина, помедлив, он продолжил — поэтому у меня есть к вам предложение.
— Говорите, — со вздохом произнесла я, — но я не уверена, что смогу выполнить то, о чем вы попросите, как вы знаете, богатств у меня нет, да и лицо у меня сейчас не то, чтобы товарного вида, — съязвила я.
Константин помолчал, а затем неспешно начал повествование:
— Мы танцевали с вами на первом вашем балу. Тогда я не разглядел в Вас удивительной грации танцовщицу, но то, что вы делали на сцене перед толпой зрителей. Право, покорило меня. Я потратил уйму денег и сил, чтобы наконец найти вас. А потому, я считаю, что имею право на вас.
Меня передернуло. В каком смысле право на меня? Я не вещь с рынка, я прежде всего человек.
— Так в чем собственно предложение? Станцевать вам еще раз перед отъездом? — случайно вырвалось у меня.
Константин ухмыльнулся, точно также, как делал его брат, когда нарывался на мою колкость. Я снова увидела в нем Александра.
— Нет, мое предложение в другом, — вернул меня в реальность более басистый голос Константина, — Император не одобряет вашего присутствия во дворце, но я могу договориться с ним о чем угодно, если вы окажете мне услугу.
— Да какую же, черт возьми?! — не выдержала я.
— Отдайтесь мне, — сказал он равнодушно, и нахально облокотился о дверной косяк.
А похлопала глазами, глядя на него как на полоумного. Наверное, из-за того, что мне уже нечего было терять, я резко осмелела и, указав ему на дверь, с холодной интонацией Марии Павловны, произнесла:
— Вы должны покинуть эту комнату.
— Вы это серьезно? — прошептал он удивленно.
— Вполне, — ответила я грубо. — Вазговор закончен. Я буду ждать суда.
— Что ж, — Константин скрестил руки на груди, — тогда скоро вам придет еще и приглашение на казнь Жуковских.
— Что? — мое сердце замерло и оборвалось.
— Мятежников надо наказывать, Анна Георгиевна. Они замешаны в подрыве императорского кортежа в день похоронной процессии. К слову, они же покушались и на моего брата в феврале этого года.
— Это ложь, — прошипела я, — они замечательные люди.
— И замечательные преступники, — оборвал он меня ехидно.
Повисло гнетущее молчание. Смириться и отдаться ему, при этом получив свободу и спасая, как минимум две жизни? Или все же ценнее сохранить свою гордость?
— Если я соглашусь на это, вы пощадите Жуковских? — спросила я.
— Думаю, Император не станет возражать если я его попрошу, — улыбнулся Константин.
— Мне нужно время подумать, — ответила я.
Не думаю, что он воспринял мои слова всерьез, ведь в его мире совершенно все женщины не имели способности мыслить.
— Думайте, — он помедлил и продолжил: — Но не долго, потому что через две недели состоится первый бал после похорон ее Величества. Я намерен насладиться Вами после него.