Мы поклонились друг другу, стоя между рядами из неизвестных господ, чьи лица скрывались под масками. Я чувствовала на себе взгляды. Презрительные. Осуждающие. Кто я для них? Падшая женщина. Почти преступница. Кто он? Великий князь. Почти Император. Да почему он вообще посмотрел в ее сторону?! Удивительно, что теперь, когда мне не приходилось играть роль леди с идеальной репутацией, я чувствовала себя гораздо свободнее. Неужели, чтобы освободится от страха быть осужденной, нужно пройти через публичное унижению и стать для всех посмешищем?
Александр аккуратно, будто бы я была хрупкой веточкой сирени, склоняющейся под тяжестью пышных соцветий, положил руку мне на талию. Плавно притянул ближе. Каков подлец, прекрасно знал ведь, как заставить меня потерять самообладание!
Я старалась выглядеть, насколько мне хватало уверенности, отстраненно и спокойно. И первые секунды нашего танца, у меня это даже довольно неплохо получалось. А потом он наклонялся ближе, его рука скользила по талии, а на губах появилась до боли знакомая улыбка, и я снова теряла себя!
Подчеркнуто небрежно, будто я не вкладываю в этот танец всю себя, я положила левую руку на его плечо. Наши взгляды пересеклись и я, робея, тут же отвела их, словно испугавшись, что он, как слова в раскрытой книге, прочтет в них о моих к нему чувствах.
— Анна Георгиевна, вы обижены на меня? — вдруг спросил он полголоса, переходя почти на шепот.
— Александр Николаевич, что вы хотите услышать? Мне жаль, что вы никоим образом не поддержали меня в тяжелый момент. Но жизнь слишком короткая, чтобы тратить ее на обиды. К тому же я лучше потрачу то время, что мне осталось, на решение насущных проблем.
Он замолчал, явно восприняв мой ответ, как положительный.
Музыка рывком ушла вверх. Александр подхватил меня на руки, плавно кружа в воздухе. И, черт возьми, как бы я не сопротивлялась себе, я не могла не признать «мне нравится это чувство». Мне приятно каждое его прикосновение, его слово, его запах. Мне нравится смотреть на него, говорить с ним, думать о нем, и я совершенно ничего не могу с этим поделать! Ничего!
Кульминация музыкальной композиции прошла, и Александр мягко опустил меня на твердый пол.
— Вы хотели поговорить? Говорите, — произнесла я гораздо менее уверенно, чем хотелось бы.
— Не здесь, — тут же подключил Александр своего харизматичного змея-искусителя.
— А где же еще?
— В саду. После ужина.
Я смотрела на него одновременно с ужасом и с надеждой. О чем он будет говорить?
— Надеюсь это хорошая новость, — произнесла я дрожащим голосом, — потому что, если плохая, лучше сейчас.
— Да, это приятный сюрприз, — Александр вновь крепче прижал меня к себе, загадочно улыбаясь, а затем аккуратно коснулся своей рукой, выпадающего из моей прически локона. При этом он молчал, пристально наблюдая за моей реакцией. Это так в его стиле. Сводить меня с ума, при этом ни говоря ни слова, заставляя меня самостоятельно терять рассудок от догадок.
Что же он хочет обсудить? Освобождение Жуковских? Мое помилование? Или хотя бы объясниться, почему пропал после процессии?
В ту же секунду мягкие пальцы Александра коснулись открытой зоны декольте, где едва заметно проглядывали очертания его рисунка.
— Почти исчезла. Надо бы обновить, — сказал он серьезно, и резко перевел взгляд на меня, ожидая ответной реакции.
— Не нужно. От нее слишком много проблем.
Словно ожидая такой ответ, князь вмиг подключил свое холодное оружие. Он провел пальцами чуть ниже ключицы, приоткрывая контуры черной розы.
— Зря, — коротко ответил он, отстраняясь.
Я с горечью посмотрела ему прямо в глаза.
Зря вы Великий князь. Зря нас свела судьба. И очень зря я Вас полюбила.
Танец приближался к концу. Музыка становилась тише и вот уже возгласы пьяных дворян совсем заглушили фортепиано.
— После ужина, в саду, — еще раз напомнил он, вновь игриво задевая локон.
— Я постараюсь улизнуть, но меня стережет охрана. Вы ведь не забыли, что я связана с мятежниками? — произнесла я с иронией.
Александр это проигнорировал.
— Вас выпустят, — произнес он и вежливо поклонился.
Я последовала его примеру. Больше мы не говорили. Проводив меня к главной лестнице, Александр, словно мгновенно позабыв обо мне, помчался к Константину. Еще секунду я смотрела ему вслед, провожая взглядом. Но это была не последняя встреча на сегодня. Впереди нас ждал разговор в саду. И я полагала, что я он станет судьбаносным.
* * *
Сад встретил меня ободряющей прохладой, которой так не доставало летними ночами. Комары жадно кружили над моей головой, присматривая аппетитное место для уксуса, но я особо не обращала на них внимания, ибо все мои мысли были сосредоточены на предстоящем разговоре.
О чем он будет говорить? О чем мне сказать ему? Попросить милости? Попросить спасти от унизительного предложения Константина? Или, наконец, сказать, что я люблю его? Каждый раз перед такой встречей я пыталась составить в голове план последовательного диалога, но каждый раз все шло наперекосяк. На этот раз плана не было вовсе.
Неспеша я прогуливалась по аллее, в ожидании Александра. Но спустя несколько минут в конце хвойной изгороди я, наконец, увидела его.
— Как вовремя. Надеюсь, я не заставил Вас долго ждать, — галантно поинтересовался мужчина.
Я замотала головой, и Александр рукой указал на дорогу вдоль изгороди, намекая на то, что хочет прогуляться подальше от дворца. Было необычайно тихо для очередной бальной ночи, и звуки флейты и скрипки позади растворялись в темноте
— Как вы? — нарушил молчание князь. Вопрос звучал, будто едкое издевательство.
— Я преступница, Александр Николаевич.
— Я так не считаю.
— Это что-то меняет?
— Когда в вашей невиновности уверен Великий князь, да.
— Вы об этом хотели поговорить со мной? — у меня не было сил заигрывать с ним. Если он не поможет мне сейчас, то после бала, мне придется отрабатывать эту помощь с его братцем.
— Не только, — ответил он многозначительно.
Сколько можно мучить меня? Если это не касается моей свободы? Тогда чего?
Мы прошли еще с десяток метров, и я остановилась, больше не в силах держать в себе все, что накопилось в голове и под сердцем.
— Александр Николаевич, говорите пожалуйста то, о чем вы хотели сказать. Или я скажу.
Он с интересом глянул на меня.
— И что же вы хотите мне сказать, Анна Георгиевна? — на миг мне показалось, что я слышу ехидство в его голосе. Я тут же отбросила эту идею. Нет. Мне показалось.
Я опустила голову, а затем, осмелев, перевела взгляд на Александра. Отныне я не боялась просить его о помощи, потому что терять было нечего.
— Вы должны помочь Жуковским. Не мне. Не кому-то еще! Их обвиняют несправедливо.
Взгляд Александра смягчился, но вовсе не так, как мне бы хотелось. Он смотрел на меня, словно на ребенка, что требовал игрушку, которая ему не нужна.
— Я знаю, Анна Георгиевна. Я делаю для этого все, что в моих силах.
— И что? — взмолилась я, — им ничего не угрожает?
— Вообще-то, — тон Александра стал грубее, — их хотят казнить.
Я почувствовала, как что-то внутри меня надломилось.
— Что? — прохрипела я, — за что? Почему?
— Анна Георгиевна, — Александр сделал шаг ближе, словно вновь старался загипнотизировать меня, чтобы я успокоилась и приняла его сторону, но я отстранилась.
— Скажите, что вы поможете им!
Мне не нужны были его признания. Не нужны были его комплименты и дифирамбы. Одно лишь обещания.
Глаза наполнялись слезами, но чем дольше, я смотрела на него, тем скорее приходило осознание…
— Вы не хотите помогать.
Александр молчал.
— Но ведь…Жуковский ваш наставник! Их семья столько сделала для вас, для Империи! Вы всегда защищали их! Почему, почему вы не спасете их сейчас?