Кассиза деликатно, насколько то вообще было возможным для существа, принадлежащего к нечистой силе, прервала его излияния:
— Успокойся, старичок. Теперь другие века — люди кругом так и кишат. Ну, что ты?! Помню, помню я всё...
— А за столько лет и одним глазком не собралась поглянуть...
— Да ладно, дед, ладно!
— Ладно... Сама-то, небось, с молодёжью на горку летаешь?
— Ох уж, ты скажешь! Какая молодёжь, дед? Её нету теперь, никакой молодёжи. А что не бывала давно, так оно — время такое. Вот ты — часто ли теперь на крышу выползаешь, на звёзды любоваться? А? То-то! Одряхлел, можно подумать — старше меня лет эдак тыщ на пять... Тебе свобода нужна, дед. Давай присядем, а то я отвыкла уж на крышах плясать...
Они сели. Домовой притих, погрузившись в воспоминания.
— Эх, Кассиза, помнишь: мы под ручку идём, луна, звёзды, простор такой и — песни. Какие песни были! Ты не забыла то маленькое привидение? Вижу, нет. Весь город слушал его трели. Притихнет за полночь всё — у-у-у-у-эа-эа-э-э-э-а! Душа к небу мчится. Но и сами ночи — какие были ночи! А ведь я ждал тебя всё это время, и этой ночью... — Старик с нежностью коснулся её руки.
— Ладно, дед. — Кассиза вдруг встала. — Я тут по делу.
— По делу? Ты?!..
— Ну, и так что же? Что тут такого?
Домовой удивлённо хмыкнул.
— Какие же это дела у ведьм появились? Или жилплощади малы стали?
— Да ну тебя, дед! Вот балагурю я с тобой уже битых полчаса, гляди и рассвет наступит... Ну, в общем, так. Летишь со мной?
Домового столь поразило это предложение, что он, словно лишившись дара речи, вскочил и затряс головой.
— Да погоди. Не на шабаш. Тут серьёзное дело. — Кассиза подчеркнула. — Серьёзное очень дело. Похоже... власть меняется... То ли сменилась уж.
— Чего? Ты это... Чего? САМ умер?! Шутишь, бабка!? Ты меня не дури. Нет, чего, неужели ж правда? — Старик в волнении сперва снова сел... затем встал, уже опираясь на трубу. — Слухи это. И дурные какие... слухи. Не мог он... А кто ж теперь на троне?
— Да говорят там больно невнятно что-то... Чёрт его знает. Слыхала, мол, всех Наместников перебил, а Ворон так и при смерти.
— И Ворон!? Ах, подлецы!.. Хотя, если рассудить — нам-то что с того, кто во Дворце властвует? Одна разница — сдохнем мы скоро, истлеем и рассыплемся при такой жизни...
Они некоторое время молчали.
— Ну так летим?
— О чём разговор!
Спустя минуту странная пара взмыла в ночное небо...
глава 2
Маленький мальчик сидит в огромном зале. Зал пустой и холодный. И красивый. А мальчик... Нестриженные, спутанные волосы, потёртая куртка, порванная на спине и на локтях, школьные брюки, вылинявшие и грязные. Лицо у мальчика грустное, но живое. Кажется, будто мальчик чувствует себя одиноким — но потом вдруг вспоминает, что у него есть друзья, они даже и не так далеко — и тогда мальчик стряхивает грусть, пытается быть бодрым, он окидывает взглядом зал... но снова находит вокруг тишину и тяжесть одиночества.
У мальчика есть друзья, но они не знают, как помочь. Есть и власть — огромная, фантастическая власть — но мальчик не знает, как её использовать. Он — Принц. И он должен что-то делать... Но кто подскажет — что?
...-Димка?
— А?
— Ты чего так... сидишь? Из-за Ворона? — Славка тихо подошёл к нему, присел рядом.
— Ну, — Димка пожал плечами. — Я совсем мало знал его... А всё-таки...
— Он кто?
— Я точно не скажу, вроде как помощник Мерлина... был.
— А эти? За что они так?
— Мешал он им, он хотел, чтобы волшебство в мире жило. А Наместники только власть взять хотели. Ворон стал меня защищать, когда Кристалл выбрал, чтобы принцем... Кажется... он вообще хорошо ко мне относился, не только из-за того, что я принц. Я даже когда только-только во дворце очутился, почувствовал: Ворон — он особенный. А теперь... как теперь без него?
— Это же я виноват, — прошептал Славка. — Что маги тебя схватили.
— Какая теперь разница? Ворона они всё равно давно заточили. А меня... наверно, схватили бы и так, чуть позже. Кхо говорил, что у тебя кольцо оказалось магическое. Если бы не оно — Ворон, может, так замурованным и остался? И мы бы все погибли... Хорошо, что ты про кольцо вовремя вспомнил. А Ворон... Он не потому умер, что слабее магов. Он бессмертный был, пока птицей оставался. Я сейчас только сообразил, что ему всё равно умереть бы пришлось. Эту историю Ворон мне давно рассказал.
— Какую историю?
— Про то, как Мерлин волшебный мир спас и Ворона в птицу превратил. Про эликсир.