И он рассказал такую историю: однажды — тогда Кхо был совсем ещё крошечным и глупым, его отец стал куда-то суетливо собираться. Он весь день — а родители Кхо были существами ночными, и днём обыкновенно спали — хлопотал, много раз исчезал и возвращался, что-то приносил и уносил, но ничего не рассказывал сыну. А под вечер предстал в удивительном наряде (малыш запомнил только то, что наряд этот делал отца ещё более косматым и круглым, даже почти не похожим на самого себя).
Устроили обильный ужин перед дорогой, потом отец посадил Кхо на плечо и сказал:
— Сегодня, малыш, великий день в нашей жизни. Мы идём на Чёртову гору. — Только тут Кхо заметил, как отец волновался. И недаром. Путь их оказался ужасно длинным, Кхо успел выспаться на плече, провёл несколько часов, просто наблюдая, как мелькают деревья и холмы, покачивался в такт шагам — и снова уснул. И — вот чудеса! — ночь тянулась, словно лесной мёд капал из дупла — на место они прибыли ещё задолго до полуночи. Минуты перед началом собрания малыш помнил смутно — крики, визги, вой, там носятся, как угорелые, там драка. Кто-то толкается, кто-то кусается. Даже в воздухе их — тучи, а на земле — настоящее месиво. Неразбериха, темь. Врезался в память один хриплый, заунывный вой, перекрывающий общий гул, то усиливающийся, то затихавший на время. И такой тоской, такой болью пронизан был тот звук, что малыш до крови раздирал себе кожу, отчаянно скребясь когтями, словно в каком-то безумном припадке.
А дальше вдруг всё оборвалось. Стало тихо, и лишь кое-где одинокий шорох выдавал замершую в ожидании толпу. Порой ещё короткий всписк какой-нибудь мелюзги свидетельствовал об очередной отдавленной конечности.
И вот малыш увидел слепящий глаза столб пламени, вздымавшийся с рёвом и грохотом до неба откуда-то из середины этой массы копошащихся тел. Сжавшись в крохотный комочек, Кхо зажмурил глаза и слышал громовые раскаты страшного голоса. Кхо запомнил всего лишь несколько отдельных фраз, слов: "инквизиция, ведьмы, переселение, не летать над человеческими поселениями..."
Не дождавшись конца, Кхо то ли забылся сном, то ли, обессилев, лишился чувств. Только дома он узнал, что случилось на Чёртовой горе: Великий Мерлин собрал нечистую силу "для консультаций" — Кхо с удовольствием запомнил это длинное и трудное слово, и "утверждения нового порядка".
На этом малыш умолк.
— И что же, ты предлагаешь созвать волшебных существ, как когда-то Мерлин?
— Да.
— Ну... а смысл?
— Так ведь... вместе мы придумаем, наверное, что-нибудь, решим, как быть.
Димка в сомнении покачал головой.
— Вряд ли они помогут. Если повелитель бессилен, то... какой же он повелитель? А Ворон мне ещё говорил — они и сами в бедственном положении, чем они помогут... — Однако Димка уже ухватился за предложение. Он некоторое время раздумывал, затем спросил: — Только как же их всех созвать, как разнести наш призыв?
Кхо растерялся. Он забормотал что-то про леших, но Димку это уже не смущало — у него появились кое-какие собственные мысли на этот счёт.
— Ладно, это мы придумаем... Сейчас нам пора бы выбраться наверх.
— Ты знаешь дорогу?
— Нет, но ведь мы откроем любые двери...
глава 3
Меркони Лисо знает в Неаполе каждый, кто хоть однажды сталкивался с правосудием или же с магией любого цвета. Меркони — загадочная фигура в мире правосудия, и самый известный факт, с которым вас не преминет познакомить хоть последний карманный воришка, хоть уважаемые адвокат: ни одно преступление, прошедшее через его руки, не было закончено поражением для той стороны, на которой решал выступить синьор Лисо. Любопытно было также и то, что Меркони Лисо мог оказаться как в роли адвоката обвиняемого, так и в роли частного детектива. Он мог вмешаться в процесс внезапно и вытащить из цепких объятий закона ужасного убийцу — а мог ополчиться на вполне, казалось бы, законопослушного гражданина, почтенного "отца города" — и довести дело до того, что несчастный и недавно ещё всеми уважаемый синьор оказывался в глазах общества последним негодяем, и толпа провожала его с улюлюканьем в тюрьму.
Вполне естественно, что синьора Лисо боялись, уважали или ненавидели в Неаполе и далеко за его пределами — однако даже среди тех, кому случилось тесно иметь с этим синьором дело, вряд ли вам указали бы человека, рискнувшего утверждать, что знает Меркони Лисо достаточно хорошо. Частная жизнь синьора Лисо протекала незаметно. Истинных размеров его счетов в банках сколько-нибудь точно не знал никто, на окраине Неаполя у Меркони Лисо имелся обширный особняк восемнадцатого века, но особняк не кичливый, незаметный даже, автомобили синьор адвокат предпочитал и вовсе самые демократичные, разъезжая по городу в чёрном "фиате".