— И чем вас. — Рузвельт посмотрел на портрет Линкольна на стене напротив, печальное лицо, смотрящее в пространство. — Что ж, мистер Херст, я знал о ваших издательских претензиях, но никогда не подозревал, что вы один выдумали нас всех.
— Не стал бы выражаться столь высокопарно, — мягко возразил Херст. — Я просто нарисовал страну, какой она фактически стала сегодня. Вряд ли это такая уж грандиозная работа, хотя вам бы следовало меня поблагодарить, потому что вы главный выигравший от того, что я сделал.
Рузвельт подвинул тома свода законов, лежавшие на столе.
— Что вы знаете обо мне и мистере Арчболде?
— «Стандард ойл» помогала финансировать вашу последнюю кампанию. Это все знают.
— У вас есть доказательства, что я просил денег?
— Просили Ханна, Куэй, Пенроуз. Вы только намекали.
— Мистер Арчболд — мой старый друг. — Рузвельт хотел сказать больше, но остановился.
В голосе Херста послышались мечтательные нотки.
— Я хочу кучу людей выгнать вон из общественной жизни. А вас хочу выставить лицемером.
Улыбка исчезла с лица Рузвельта, цвет лица стал нормальным, голос безразличным.
— Вам будет легко сделать это с такими, как Сибли и Хаскелл. Но со мной это не пройдет.
— Вы сражаетесь с трестами?
— По мере возможности.
— Вы когда-нибудь возвысили голос против многочисленных преступлений «Стандард ойл», против того ущерба, который они причиняют людям, не говоря об обществе в целом?
— Я много раз выступал против них, против злоупотреблений больших денег.
— Но что вы сделали, чтобы остановить «Стандард ойл»? Что вы сделали, кроме публичной трескотни и тайного получения от них денег?
— Вы еще увидите, — Рузвельт говорил совершенно спокойно. — В будущем году мы подаем на них в суд в штате Индиана…
— В будущем году! — Херст весело хлопнул рукой по столу. — Ну кто скажет, что это не моя страна? Я заставил вас, именно вас действовать против себе подобных. В связи с разоблачениями, которые я сделал в этом году, вы что-то предпримете в следующем. Вы никого не ведете за собой. Вы идете за мной, Рузвельт. — Херст встал, но Рузвельт, не давая себя переиграть, стремительным прыжком пружинной игрушки принял перпендикулярное положение, так что технически президент встал первым, заканчивая аудиенцию, как того требовал протокол.
У двери Херст первым коснулся дверной ручки.
— Пока вы в относительной безопасности.
— Я все думаю, — сказал Рузвельт мягко, — а вы?
— Это же мое сочинение, не так ли? Эта страна. Автор всегда в безопасности. А вот его персонажам надо быть начеку. Бывают, конечно, сюрпризы. Вот один. Когда вы останетесь без работы и вам нужны будут деньги, чтобы кормить семью, я найму вас писать для меня, как это делает Брайан. Я заплачу вам, сколько скажете.
Рузвельт блеснул ослепительнейшей из своих улыбок.
— Возможно я лицемер, мистер Херст, но я не подлец.
— Я знаю, — сказал Херст с напускной грустью. — Ведь это я вас выдумал.
— Мистер Херст, — сказал президент, — меня выдумала история, а не вы.
— Если вы хотите услышать нечто возвышенное, то в данное время и в данном месте я являюсь историей или по крайней мере ее летописцем.
— История приходит намного позже нас. Тогда и будет решено, соответствовали мы своему месту или нет, и будет вынесен приговор нашему величию или его отсутствию.
— Истинная история, — сказал Херст с улыбкой, которую на сей раз можно было назвать почти чарующей, — это сплошная выдумка. Я думал, что это знаете даже вы.
С этими словами Херст удалился, оставив президента одного в комнате заседаний кабинета с ее громадным столом, кожаными креслами и портретом Линкольна во весь рост, смотрящего куда-то вдаль, за пределы видимости, недоступные простому наблюдателю, как всегда пребывающему в растерянности.
От автора
Хотя исторические персонажи «Империи» основаны на общепризнанных фактах, я изменил время гибели Дела Хэя с полуночи на полдень. Последняя встреча Теодора Рузвельта и Уильяма Рэндолфа Херста действительно имела место в контексте истории с письмами Арчболда, но никто не знает, что было ими сказано. Мне хочется думать, что мой диалог воссоздает хотя бы то, что они думали друг о друге.