– Он искупил их грехи перед тобой.
– Почему Ты всегда вмешиваешься? Возишься с ними, решаешь за них?
– Я хочу спасти их от тебя.
– А они хотят этого? Посмотри, во что они превратили Твои учения, Твою веру. Ты дал им благо, а они все перевернули и сделали из него орудие. Ты подумал, сколько их погибнет лишь потому, что они получили то, к чему не были готовы? Калигула, Клавдий, Камилл Скрибониан, Нерон, наконец. Скольких верующих в тебя они погубили?
– Но ведь вера жива.
– Конечно. И теперь в Твою честь они жгут людей на кострах. Как Тебе это нравится?
– Я ужасаюсь. Но рано или поздно они поймут, что неправы. Тем более, это происходит по твоей милости! Ты делаешь все, чтобы они извратили мое учение.
– А разве не Ты твердишь все время, что они совершенны? По-моему, даже глупцу понятно, что хорошо, а что плохо. И я не думаю, что хорошо убивать себе подобного лишь потому, что он не верит в то, что ему навязывают.
– Тогда остановись.
– О-о-о-о, нет. Хватит. Я довольно насмотрелся на все это. Теперь я возьму реванш.
– Ты никогда не останавливался. Кстати, твою идею с индульгенцией я оценил.
– Правда, здорово? Я подсказал им, что грехи можно искупить, заплатив за бумажку с папской печатью. И ведь поверили! Знаешь, сделать из веры прибыльное дело оказалось не так уж и сложно. Что-что, а получать выгоду даже из самого святого Твои создания научились великолепно! Они торгуют даже распятием – зарабатывают на смерти твоего сына. Скоро праведников у тебя совсем не останется, так как они все переберутся ко мне, – усмехнулся Анатас.
– Посмотрим, – Он развернулся и, пробираясь через толпу, исчез.
– Беги, беги. Ты всегда бежал от них, а я всегда слышал их просьбы. Ступай, раз не желаешь досмотреть представление до конца.
Палачи привели на место казни Джордано Бруно с кляпом во рту, привязали железной цепью к столбу и перетянули мокрой веревкой, которая под действием горячего воздуха от огня должна была стягиваться, врезаясь в тело. Кляп вытащили, и осужденный воскликнул:
– Я умираю мучеником добровольно и знаю, что моя душа с последним вздохом вознесется в рай. Сжечь меня не значит опровергнуть то, что я говорил.
– Ах, бедный Джордано, предупреждал я тебя: не стоит выносить свои открытия в народ. Слишком уж ты опередил развитие этого сброда. Не готовы они к такому, ох, не готовы, – покачал головой Анатас.
Факел поднесли к хворосту, пламя взмыло вверх, и черный дым устремился в небо. Толпа радостно обсуждала происходящее.
– Ничего не изменилось, – Анатас развернулся и стал пробираться через толпу, покидая площадь.
«Последнее, что помню, как провалился в яму. И все. Темно, тепло и мокро. Границы мира сузились. Неужели, это вся Вселенная? Почему такая маленькая? Ни рук, ни ног нет, но я чувствую, что существую. Странно. Болтаюсь на какой-то веревке, посреди маленькой сферы, заполненной водой. Кто я? Где я?».
– Можете одеваться, – доктор сел за свой стол и начал заполнять медицинскую карту.
– Так что вы скажете? – то ли со страхом, то ли с радостью спросила девушка.
– Все очевидно: вы беременны. Поздравляю!
– Спасибо, – робко поблагодарила она.
– Кого хотите? – поинтересовался доктор, передавая карточку девушке.
– Мальчика.
– Значит, будет мальчик, – странно ухмыльнулся врач. За окном на ветку присел большой черный ворон и завертел головой, его глаза поблескивали. Он будто изучал девушку. – Удачи вам, берегите себя и ребенка, – простучал пальцами по столу доктор и, сняв очки, жестом указал на дверь. – Пригласите следующую.
notes
Примечания
1
Древнеримский винный напиток с медом.
2
После смерти Августа правителем Рима стал его преемник Тиберий.
3
Тестудо (лат. «черепаха») – мобильное построение, при котором группа солдат полностью закрыта со всех сторон щитами.
4
«Здравствуй, Цезарь, император, идущие на смерть приветствуют тебя!»
5