— Так. — Лаврикова слегка удивил тот факт, что о нем уже стало известно и в религиозных кругах. — А в чем дело?
Его прямой вопрос слегка смутил собеседника.
— Да, собственно, не дело даже… — замялся батюшка, но вышел из ситуации при помощи встречного обращения: — Вы православный, Федор Павлович?
— Крещен во младенчестве.
— Но — вне церкви? — не отставал молоденький священнослужитель.
— Когда как. — Лавр беспечно пожал плечами и покосился на наручные часы. Желудок уже настойчиво требовал законного пищеварительного процесса. — Бывает — захожу, постою, послушаю. Свечки ставлю.
Батюшка понимающе покачал головой. Подобные ответы уже не могли его удивить или вызвать приступ праведного негодования. Аналогичным образом отвечал практически каждый из тех, с кем ему приходилось вступать в беседу. Религия давно уже не занимала первостепенного места в жизни человечества. Печально, но факт.
— А духовника нет, простите? — последовал новый вопрос.
Его слова заставили Лавра едва ли не рассмеяться в глубине души. На протяжении всей своей жизни он окружал себя многочисленными людьми, выполнявшими многочисленные функции. Охрана, экономика, управление домашним хозяйством и так далее. Но все эти порывы были направлены на осуществление дел мирских. Подумать же о своей душе, как это делали некоторые люди в определенном возрасте и на определенном жизненном этапе, у Лавра вечно не хватало времени и сил.
— Вот кого нет, того нет, — честно признался он и, рассчитывая перевести нелегкую для него тему разговора в шутку, добавил: — Не по чину.
Но собеседник не принял юмора. Напротив, он был весьма серьезно настроен.
— Надо бы иметь духовника, — наставительно произнес молодой человек с едва заметными очертаниями бородки на лице.
— Знаете… э-э… батюшка. — Лавр решил взять инициативу разговора в свои руки и реально расставить все по своим местам. К чему долго ходить вокруг да около? — Я как-то напрямую привык свои вопросы решать. Без посредников. — Бывший вор в законе покачал головой. — Понимаю — гордыня, от лукавого… Вы, наверно, услугу хотите предложить? Правильно?
— Звучит как-то некрасиво, — поморщился молодой священник.
— А по сути?
— По сути… — Тот призадумался, решая, как бы ему поделикатнее и в то же время доходчиво ввести Лаврикова в курс дела. — Здесь во фракциях есть как бы прикрепленные священнослужители. Для удобства депутатов.
— Я пока — вне фракций, — с ходу отреагировал Федор Павлович. Беседа начинала его немного напрягать, и в глубине души Лавр сожалел, что не воспротивился пару минут назад навязанной ему компании. — Независимый пока. Проскочил на место выбывшего.
— Так и я как раз по независимым, — не остался в долгу батюшка. Создавалось впечатление, что он лишний раз в карман за словом не полезет. Для любой ситуации у него имелись домашние заготовки.
— Ага. Понял. Ваша сфера влияния? — усмехнулся народный избранник. — Духовного, в смысле…
— Получается так. Хотя понятие это ложное. Все мы — зависим.
Священник вздохнул и сокрушенно покачал головой. Уж слишком часто ему приходилось озвучивать непреложные истины. Мягко говоря, основы диалектики. Лавриков уловил в его интонациях натуральную и вроде бы ничуть не наигранную горечь.
— Разумеется, — в унисон ему ответил недавний криминальный авторитет. — На все воля Божья.
Священнослужитель при Госдуме склонился вперед, водрузил на столик свои ухоженные руки с длинными, как у пианиста, пальцами и уткнулся взором в туго затянутый узел галстука под горлом собеседника. Лавр от этого почему-то почувствовал себя крайне неуютно и даже заерзал на стуле.
— Я приземленней говорю, — с некоторой неохотой признался батюшка. — Раз уж вы избраны в Думу, значит, приняли на себя определенную миссию. — Он помолчал с полминуты, наверное. — И зависите от нее. Так?
Федор Павлович пожал плечами и, в очередной раз покосившись на наручные часы, снял верхнюю тарелку, выполнявшую функции крышки. Каша быстрого приготовления наполнила своим ароматом пространство над столиком. Лавр втянул воздух ноздрями, и рука изголодавшегося человека непроизвольно потянулась за ложкой.
— Может, и так, — не стал спорить он с собеседником, резонно полагая, что на этом их общение и прекратится. — Очень может быть. — Ложка плавно легла на приготовленное блюдо. — Хотите, овсянкой поделюсь, батюшка? Потрясающее изобретение человечества! Кипяточка плеснул и — извольте, кушать подано. Даже с яблочком зеленым. И никакого риска для желудка.