— Слушаю, сэр. — Розгин покорно исполнил просьбу старшего.
— У тебя эта вселенская паутина фурычит? — поинтересовался Санчо, и собеседник прекрасно понял, что мужчина имеет в виду Интернет.
— Конечно, — с легкостью ответил юноша. — Здесь же московский телефон был.
Александр на мгновение замялся, прикидывая, как бы ему лучше подойти к интересующей теме, но, так ничего путного и не придумав, отважился на беседу с пареньком откровенно и без обиняков. В конце концов, умные люди всегда приветствуют истину.
— Мне бы тогда… Не в службу, а по большой дружбе… Раскопай-ка ты все-все про большую такую торговую сеть. «Твоя империя» называется, — проинформировал Санчо. — Что в ней? Что вокруг нее?.. Можешь?
— Наверно, смогу, — ответил Федечка, неопределенно пожимая плечами. По большому счету ничего сложного в просьбе Санчо не было, но хотелось по возможности набить себе цену. Чисто мальчишеский прием. — Только после ужина.
Санчо засмеялся и слегка похлопал Розгина по сутулому сухощавому плечу. Он был чрезвычайно доволен тем, что ему удалось так быстро и безболезненно урегулировать животрепещущий вопрос.
— Я не такой садист, чтоб заставлять тебя лезть в паутину до ужина, — произнес он, отсмеявшись.
Александр предпринял попытку подняться на ноги, но озаренный неприятной догадкой Федечка удержал его за руку, вцепившись тонкими пальцами чуть выше запястья. Мошкину невольно пришлось задержаться. Он скосил глаза вниз.
— Погоди, Санчо. Погоди. — Парнишка недовольно наморщил лоб. — Мы же вроде с подобными делишками завязали?
Мошкин нахмурился. Вот этого-то он и боялся больше всего. А не дай бог, Лавр узнает! Тогда вообще караул! Тем не менее он предпринял отчаянную попытку оправдаться в глазах собеседника. Он отважно и дружески похлопал паренька по плечу. Вроде как приободрил.
— Да это совсем не подобное делишко, честное слово! — побожился он, как перед священным распятием. — Не из корысти это. Наоборот! Чисто альт… Как их?.. Альтруистические побуждения.
— Может, филантропические? — уточнил Розгин.
— Может, и филантропические. — Санчо поскреб пальцами в затылке. — Ну, с гуманитарной, короче, целью. Мне понять надо, чего в этой «Империи» происходит. Кровь уже льется, а там мальчонка один повис и почтенная дама — одноклассница нашей Клавдии. Не дай бог, что еще случится — бурю в пустыне жди, сам понимаешь.
Подобное объяснение вполне устроило юношу. Он согласно кивнул и поднялся на ноги. Рядом с ним принял вертикальное положение и Мошкин.
— Мотив ясен.
Их и без того уже завершенная беседа, после которой должна была следовать вечерняя трапеза, была прервана приближающимся шумом автомобильного двигателя. Из-за поворота с темной дороги сначала показались яркие огни фар, а затем на приусадебный участок вкатилась машина Лавра. «Мерседес» замер без движения, задняя дверца распахнулась, и на свежий воздух, потягиваясь, выбрался сам Федор Павлович. Он смерил пристальным взором стоящих на верхней ступеньке крыльца Санчо и Федечку, улыбнулся во весь рот.
— Сколько раз повторять? — Согнав с лица довольное выражение, Лавриков шутливо нахмурился. — Почетный караул должен стоять справа и слева от крыльца, а не по центру!
Домочадцы послушно подыграли депутату Государственной думы и расступились в разные стороны. Оба замерли по стойке «смирно» и, казалось, даже перестали дышать. Лавр неторопливо приблизился к крыльцу, а затем обернулся к оставшемуся сидеть в салоне Николаю.
— Коля, ставь тачку, умывайся и — ужинать, — распорядился Федор Павлович.
Едва он ступил на первую покосившуюся ступеньку, Санчо и Федечка синхронно взяли под воображаемый козырек, отдавая тем самым честь большому человеку.
— Вольно, — скомандовал Лавриков, и тут взгляд его наткнулся на сиротливо притулившийся на крыльце музыкальный инструмент. Мошкин так и не успел подобрать его по завершении солирования. — Санчо, откуда у нас в доме мандолина? От предыдущих хозяев, что ли? Надо вернуть.
Александр, насколько смог, подобрал свой необъятный живот и распрямил спину.
— Виноват, не мандолина это, — по-военному опротестовал он последние слова Лавра. — Банджо, товарищ главнокомандующий!
— Тем более! Откуда банджо?
— Купил, — бесхитростно отрапортовал Санчо.
Федечка слегка наклонился вправо, поднялся на цыпочки и, когда его губы оказались почти на уровне лавровского уха, доверительно произнес так называемым театральным шепотом, чтобы при этом его мог слышать и Санчо: