— Стибрил где-нибудь. Или взятка от ходатая по твою депутатскую душу.
— Факт, — мгновенно посуровел Федор Павлович, испепеляя Мошкина уничтожающим взором. — Стибрил. Или взятка.
— Никак нет! — открестился Санчо. — Товарный чек из магазина имею! И кассовый! И ни один ходатай мне почему-то взятки в виде банджо отродясь не предлагал! Музыка в народе, господин депутат, совсем померла! — Он обиженно поджал губы и, уже не в силах сдерживать свой огромный живот, полностью расслабился. — Культура игры на банджо безвозвратно скончалась. Одна надежда на тебя, ваше сиятельство, чтоб законом ввести обязательный курс струнного исполнения!
— Ага. Правильно. — Лавриков тоже больше не выдержал театральщины, и строгое лицо разгладилось, сменившись на добродушное, чисто человеческое. — Черновичок напиши, а я подам в комиссию на резолюцию…
— Уже пишу. — Александр посчитал этот момент для себя наиболее подходящим, дабы ретироваться в дом и раньше остальных занять место за накрытым для семейного ужина столом.
Когда верный соратник скрылся в дверном проеме, Лавр с неподдельной любовью обнял сына за плечи и привлек его к себе. Провел рукой по рыжим непослушным волосам, отчего на сердце сразу стало тепло и приятно.
— Привет, сынок, — ласково произнес он.
— Здорово, папа, — в унисон ему ответил Федечка.
От этого непритязательного приветствия Лавриков почувствовал себя на седьмом небе от счастья. А ведь каких-то полгода назад или около того он и предположить не мог о подобных ощущениях в его, казалось бы, окончательно зачерствевшей душе.
— Такие простые, хорошие слова, да? — произнес он с улыбкой.
— На том стоим, — улыбнулся Розгин.
Лавр еще потрепал паренька по волосам и воздел очи к темному небесному куполу. Сегодняшняя ночь выдалась спокойной и безветренной. На небе ни единого облачка. Усыпанное звездами пространство вызывало приятное умиротворение и ощущение бесконечного спокойствия. Федор Павлович втянул воздух ноздрями.
— Как ты думаешь, — заговорил Федор Павлович через минуту. — В обозримом будущем нам дадут какую-нибудь еду?
— Три минуты тому, как я уже распорядился на сей счет. — Взгляд Розгина был устремлен вверх, в том же направлении, что и у его отца.
— Ну и как?..
— Выполняется, судя по запахам, — приятно порадовал народного избранника Федечка.
— Слава богу, хоть что-то выполняется, — кивнул седой головой Лавриков. — Судя по запахам.
Они машинально, не сговариваясь, посмотрели друг на друга, после чего Федор Павлович быстро сбросил свои модные дорогие туфли из крокодиловой кожи и, спустившись с крыльца, уселся прямо на траву.
— Фу-у. — Он шумно выпустил воздух из легких. — Когда я здесь, здание Госплана кажется мне кошмарным сном… Зря сунулся не в свое болото… Смыться бы на волю, пока не поздно. Кустики, ягодки, проблема рационального устройства компостной ямы… Какой кайф под рукой!
Федечка не стал садиться рядом с ним, а просто встал рядом и опустил руку на сухопарое плечо родителя.
— Не отпустят, папа, — тихо произнес юноша.
— Меня?! Это кто же?
— Долги.
Против этого Лаврикову возразить было нечего.
— Да, — вымолвил он после непродолжительной паузы. — Кое-что я должен.
Глава 9
— Еще раз настоятельно прошу — ничего не объясняйте мальчику, — взволнованно произнес директор пансиона. — Просто надо лететь. И это все.
Бенджамин Кайл и все тот же местный врач с роскошными кудрявыми волосами, только на этот раз облаченный не в полосатый костюм, а в однотонный салатового оттенка, стремительно передвигались по коридору здания с высокими сводчатыми потолками. Слева и справа от мужчин располагались двери спален воспитанников.
— Но если он спросит — почему? — Эскулап на мгновение замедлил свой размашистый шаг и обеспокоенно покосился на Кайла. — Спросит не меня. Вас.
— Мы не в курсе, — принял самое простое и самое оптимальное в сложившейся щепетильной ситуации решение директор пансиона. — Мы выполняем просьбу из Москвы. Не больше. Сказать правду — значит ввергнуть ребенка в шок. — В его словах была бесспорная истина. Придется отправлять с ним кого-то из взрослых. Школа не располагает средствами на сопровождающего…
— Но у мальчика есть личный счет, — осторожно напомнил врач.
Бенджамин Кайл протестующе покачал головой, и его козлиная бородка при этом смешно заколебалась из стороны в сторону.
— Никто не вправе распоряжаться личным счетом воспитанника без прямого на то указания его родителей, — подчеркнуто официально произнес директор.