— Потому что — чуть что, так сразу ультиматумы!
Ответить на это Александру было нечего. Да он и не собирался вступать в неприятные для своего достоинства дискуссии. Вместо продолжения беседы с Лавром, он, сладко потянувшись, прошествовал к подоконнику и коротким нажатием большого пальца включил кассетник. Загородная дача наполнилась печальной арией из итальянской оперы. Санчо с трудом расположился на миниатюрной, в его представлении, табуретке, и та жалобно заскрипела под необъятной массой Александра. Ягодицы плотно обхватили сиденье и растеклись при этом в разные стороны. Расположившемуся на диване Лавру показалось, что резные ножки табуретки как бы выходили в четырех местах непосредственно из мягкого места Мошкина. Тот же, прикрыв глаза, стал ритмично покачиваться под льющуюся из динамиков музыку.
— Это у тебя физзарядка, Санчо? — ехидно спросил Федор Павлович, поднимаясь на ноги и подхватывая со стоящей рядом тумбочки толстую книжку в твердом переплете.
Лавр любил полистать что-нибудь на досуге для повышения эрудиции, но он принципиально не мог отдавать предпочтение какой-то одной книге. Куда больше ему импонировало читать сразу несколько произведений одновременно, хаотично чередуя их в течение дня. В этом, по его мнению, имелась некоторая прелесть и его, Лавра, индивидуальность. Неординарность характера, если хотите.
Санчо открыл глаза, смахнул нежданно-негаданно набежавшую сентиментальную слезинку и перевел взор на собеседника. Говорить о музыке ему всегда нравилось больше, нежели о своих романтических отношениях с Розгиной. Здесь он не стыдился собственных комплексов и открытого выражения чувств.
— Ага, — кивнул Александр. — Гимнастика души. В каждый новый день надо вступать не с воплями, а с поиском гармонии внутри себя и снаружи.
— Сам придумал? — Лавриков заложил книгу под мышку и поправил у себя на переносице немного съехавшие вперед очки.
Но Мошкин поразил его еще больше. Он без тени улыбки, с выражением стопроцентной собственной значимости заявил:
— Уяснил ценою горьких ошибок и бесцельно прожитых годов, за которые мучительно больно.
— Ну-ну, — неопределенно хмыкнул Федор Павлович, не в силах придраться к чему-то еще. Он до сих пор чувствовал себя немного неловко из-за утреннего нестандартного поведения. — А Федечка где?
— Дрыхнет наверняка, — вяло отреагировал Санчо, не прерывая своих нелепых гимнастических упражнений.
— Разбудить немедленно, — жестко распорядился Лавриков. — Спать до обеда вредно.
— Ну и разбудил бы.
— Это долгий процесс, а мне некогда.
С этими словами Лавр, обогнув сидящего на поскрипывающей табуретке Санчо, направился к выходу. Он уже распахнул дверь и ступил на покосившееся крылечко, как Мошкин с неподдельным любопытством окликнул его:
— Далеко собрался?
— Близко, — проворчал Лавр. — В садовый нужник. Поищу там… гармонию внутри и снаружи.
— Правильно, — на редкость спокойно и без всякого сарказма одобрил его решение Александр. — На природе. Под птичий щебет… Кайф! — Он картинно закатил глаза и тут же бросил уже в спину удаляющемуся от дома Федору Павловичу: — Если кто спросит, я за тобой занял…
Лавриков слышал слова соратника, но внешне никак не отреагировал на это. Сказать что-то Санчо, когда тот находился в подобном настроении, означало только одно: нарваться на очередную колкость. Мошкин редко оставался в словесном долгу. Это он только при посторонних выглядел молчуном, а среди своих, где он не стеснялся в высказываниях…
При виде подкатившего знакомого «фольксвагена» охранник гаража призывно поднял загораживающий проезд шлагбаум. Семирядин, слегка притормозив возле облаченного в камуфляж крепкого парня с густыми русыми волосами, опустил боковое стекло автомобиля и выглянул в образовавшийся оконный проем.
— Куда ставить это реликтовое насекомое? — с усмешкой вопросил он.
Однако охранник не оценил его грубого юмора. С постным выражением лица, лишенным каких-либо человеческих эмоций, парень указал широкой лопатообразной ладонью необходимое направление:
— Туда. Через три ряда, за вторым столбом…
Андрей сделал все в соответствии с этой выданной ему в устной форме инструкцией. Поставил «жука» на полагающееся ему по праву место, закрыл машину на ключ и направился к лифтовым кабинам. Нажал кнопку вызова.
В квартире покойного Владимира, где тот проживал со своей семьей, Семирядин бывал не однажды, но никогда прежде ему не доводилось самому открывать сложные дверные замки в обители компаньона. С ключами возникла небольшая путаница и вышла небольшая заминка, однако в итоге Андрей все же сумел проникнуть в интересующую его квартиру. Он осторожно прикрыл за собой дверь и задвинул внутреннюю щеколду. Несмелые шаги зашелестели по ковровому покрытию. Семирядину явно было не по себе, квартира «почившего» компаньона подавляла его сознание своим тяжелым безмолвием. Андрей замер в центре гостиной, и его взгляд неожиданно пересекся с беззаботным взором Владимира Кирсанова.