Порожнее водоизмещение корабля составляло 1020 тонн, а полное — 1360 тонн. Вооружен Драчун был очень хорошо: две шестидюймовки, четыре четырехдюймовки (точнее, пушки калибра 107 миллиметров), пять пятиствольных револьверных полутора дюймовых пушек Гочкиса, и две митральезы Гатлинга. Все орудия нарезные, казнозарядные, под унитарный патрон. Все пушки имели боекомплект от 500 снарядов для главного калибра до 1000 снарядов малого калибра. Для митральез имелось по 12 тысяч патронов.
Корабль имел самое современное электрическое оборудование: динамо-электрическую машину, электродуговой прожектор Лодыгина, фонари Табулевича для подачи сигналов, вентиляторы машинного отделения и два электронасоса.
Уже в ночной темноте, при свете фонарей на борт Драчуна взошли генерал-лейтенант Скобелев с адъютантом, капитан второго ранга Макаров, профессора Ключевский, Меллер, Миклухо-Маклай с десятью членами экспедиции императорской Академии наук, а также с двумя чиновниками минфина и двумя жандармами.
Ровно в 22−00 4-го сентября 1880 года командир корабля капитан второго ранга Дубровин приказал отдать швартовы.
Пассажирам предоставили для размещения каюты офицеров, а их самих уплотнили. Никакого напряжения это не вызвало, поскольку треть офицеров постоянно несли вахту.
Корвет пошел курсом на Красноводск полным 13-узловым ходом, пересекая Каспийское море.
Около трех часов сигнальщики заметили прямо по курсу бортовые огни кораблей ушедшего вечером конвоя. Конвой уже прошел 70 миль и приближался к середине маршрута. Сверкавшие с ноля часов на юге зарницы заметно приблизились, сквозь пыхтенье паровой машины и плеск волн за бортом стали доноситься раскаты грома. Вахтенный офицер лейтенант Коссович решил вызвать на ходовой мостик командира корабля.
Появившийся на мостике Дубровин, понаблюдав с четверть часа за зарницами, сделал вывод, что гроза быстро приближается и решил вызвать на мостик Макарова.
— Ну, чего ты, Модест Михайлович, решил потревожить высокое начальство? — пошутил Макаров.
— Если бы мы в одиночку шли, я бы и не стал вас беспокоить. Но, похоже, гроза сильная с юга приближается. Через полчаса, примерно, она нас накроет. А где гроза, там и ветер шквалистый. Уже с севера ветер под грозовое облако потянул. Усиливается постепенно. Через четверть часа мы поравняемся с конвоем. Видимо, там гроза нас и накроет. А на пароходах полно людей на палубах. Видел я, как они грузились. Как бы, с ними чего не вышло? Может, подойдем поближе к конвою и пойдем с ними вместе?
— Одобряю! Догоняем конвой и пристраиваемся на правом траверсе колонны. Для привлечения внимания выпускаем сигнальную ракету и передаем им прибором Табулевича мой приказ:
Боевая тревога! Закрепить грузы и людей по штормовому. Повернуть навстречу грозе. Держать строй кильватера и дистанцию.
Когда все подтвердят получение приказа, пристраиваемся в кильватер концевому. Будем встречать волну кормой или носом. Надеюсь, ничего особо страшного не приключится. В сентябре сильные шторма на Каспии редки.
Вспышки молний озаряли неспокойное море. Ветер усиливался. На волнах появились белые барашки.
Через двадцать минут Драчун догнал конвой, передал приказ, а затем, пристроился в кильватер концевому пароходу. Ясно видимое при свете заходящей на западе полной луны, прямо по курсу вздымалось на огромную высоту мощное грозовое облако, имеющее форму наковальни. Тело тучи, бугрящееся грандиозными валами, вертикалями и откосами, иссиня черное при лунном свете, подсвечивалось изнутри частыми спышками молний. Понизу тучу обрамлял торо-образный круговой вал из белесых облаков. А под наковальней собралась непроглядная чернота, озаряемая частыми просверками молний.
Ветер достиг пяти баллов. Набегающая с кормы волна пока еще не сильно качала корабль. Волна все еще была короче корабля. Но, ветер усиливался, усиливалось и волнение. Раскинувшиеся на огромной высоте в ширину края наковальни уже приближался к конвою.
Офицеры перешли с мостика в ходовую рубку. На мостик вышел и сам Скобелев.
— Вижу, вы, моряки, решили развлечь начальство! Не даете старому человеку поспать спокойно! — Пошутил 37- летний генерал.