Окрестив правительницу, византийцы надеялись и на крещение всей Руси. Но сын Ольги Святослав крещение не принял. "Как мне одному принять иную веру? А дружина моя станет насмехаться", – сказал он, судя по летописи. А иными словами он опирался на большую часть дружины, что жаждала военных походов и военной добычи! И шли эти воины под языческими знаменами. Им христианство было не нужно.
Но Ольга не сдалась. Она женила своего сына Святослава на венгерской княжне и, поняв, что сына не привести в лоно церкви христианской, стала воспитывать внуков в духе христианства. Ярополк Святославич по примеру бабушки стал христианином. Ну, по меньшей мере, сочувствовал им. И Ольга, возможно, хотела поступить так же, как и Екатерина II много веков спустя. Екатерина хотела отстранить своего сына Павла Петровича от престола и передать власть после своей смерти внуку Александру, воспитание которого взяла на себя и не доверяла своему сыну. Она даже готовила указ об этом и попыталась убедить в необходимости подобного решения министров. А может тоже самое, готовила и Ольга при поддержке Византийской империи?
Но пойдем далее.
Во многих книгах говориться о том, что христианство дало Руси широкое международное признание. И с этим спорить трудно. Ведь благодаря принятию этой религии великому киевскому князю Владимиру дали возможность жениться на дочери императора Византии Анне, что была сестрой императоров‑соправителей Василия и Константина. А сыну Владимира великому князю Киевскому Ярославу, прозванному Мудрым, христианство дало возможность стать "тестем Европы". Его дочь Анастасия вышла замуж за короля Венгрии Андрея, его дочь Анна – за короля Франции Генриха I, его дочь Елизавета – за короля Норвегии Гаральда Смелого. Иными словами международный авторитет Киевской Руси усилился многократно.
Стало быть, Ольга была права?
Вспомним великую царицу Египта Хатшепсут. Она весьма походила на Ольгу. Она также правила страной после ранней смерти своего мужа и также держала сына (пасынка в случае с Хатшепсут) в стороне от власти. А пасынок Хатшепсут Тутмос III весьма походил на сына Ольги князя Святослава, как уже упоминалось выше. Он также был сторонником большой войны с соседями. И Тутмос III и Святослав свои жизни посвятили войне и постоянно пребывали в походах.
Посему Ольга возглавляла христианскую провизантийскую "партию мира", а князь Святослав возглавлял "партию войны", то есть тех, кто желал воевать. Но именно христианство не дало поднять военный престиж Киевской Руси. Ибо христианская Русь была просто не способна на то, на что была способна Русь языческая. И Русская империя, того времени, могла быть только языческой!
Как и монгольская империя Чингисхана могла быть только языческой. Сила этой империи в том, что она была спаяна верой предков. А попробуй первые наследники Чингисхана принять какую‑либо в мировых религий еще тогда? Смог бы тогда Бату‑хан пойти в свой поход к "последнему морю"? Смог бы он создать Золотую Орду? Орда, конечно, также отказалась в свое время от язычества приняла ислам при хане Узбеке, но это было уже много позже.
Следовательно, Киевская Русь была ослаблена принятием христианства, и это повлияло на то, что Русская империя тогда не родилась!
Мне могут возразить, что это слишком смелое предположение! Но я могу его подтвердить, прочитав такие строки из книги Льва Гумилева:
"С гибелью князя‑язычника Киевская Русь стала превращаться в тихую и спокойную державу, где христианское учение приобретало все больше сторонников" (Гумилев Лев. "От Руси к России".М.:АСТ. – С. 60).
Или:
"Со смертью Святослава военно‑языческая партия в Киеве ослабла. Сила и виляние стали переходить к христианам…" (Гумилев Лев. "От Руси к России".М.:АСТ. – С. 60).
Тоже самое, утверждал и историк Рыбаков, автор многих книг по истории Руси. Вот его слова:
"Цесарь империи был в глазах православных греков наместником бога и главой как государства, так и церкви. Из этого делается выгодный для Византии вывод: любой народ, принявший христианство из рук греков, становился вассалом греческого императора, политически зависимым народом или государством".
Чингисхан не стремился породниться со слабыми государями путем переговоров и религиозных диспутов, он просто захватывал их земли и брал себе их дочерей силой.
Так бы могли поступать и князья Киевские. И силы для этого у них были!
И именно христианство заставило князя Ярополка Святославича выступить против его брата князя Владимира Святославича, и началась на Руси первая междоусобная война. Вот именно к этому византийские политики и стремились. Разделяй, чтобы властвовать!
Но более подробно о политике Византии я расскажу в следующих главах.
А сейчас, я приведу историческое предположение, основанное на фактах. И стану приводить их и в будущем.
Историческое предположение:
Вымысел автора, основанный на фактах из прошлого
Константинополь. Год 946. Император Константин Багрянородный и священник отец Григорий, духовник княгини русов Ольги
Константин, Византийский император, выглядел царственно и воистину заслужил свое прозвище Багрянородный. Гордый взгляд, величественная осанка, утонченное и умное лицо, походка, жесты: все в нем выдавали властелина многих народов.
Он принял в небольшом покое вдали от посторонних глаз священника именем Григорий. Боле кроме них двоих в комнате никого не было. Константин знал, что здесь его никто подслушать не сможет.
Григорий был худ и имел лицо некрасивое с длинным острым носом и впавшими щеками. Император знал, как мало этот человек уделяет внимания своей внешности. Григорий был акетом и думал только о пользе, что он может принести христианству и империи.
– Я привел архонтессу русов Ольгу, как мне и было велено великим патриархом и тобой, василевс, – произнес Григорий. – Она, как тебе уже наверняка доложили, прибыла в Константинополь.
– Ты отлично справился со своей задачей, Григорий, – ответил Константин. – Я, признаться, не верил, что ты сумеешь выполнить поручение. Ты был послан в дикий край суровых язычников. Я понимаю, как нелегко было тебе среди них.
– Совсем нет, василевс. Совсем нет. Вдовствующая архонтесса легко склонила свой слух к моим речам. Её душа просто жаждет просветления. И я быстро посвятил её в таинства веры нашей. Языческая дикая религия была для её светлой души оковами, и она рада была их сбросить.
– Так она уже христианка? – изумился император.
– Да, василевс. Она тайно приняла крещение от меня. Но хорошо будет, если её окрестит еще раз сам патриарх, а ты, станешь её крестным отцом. Это поднимет престиж архонтессы. Ибо страна, которой она самостоятельно управляет, таит в глубине своей такие силы, что страшно будет, если найдется человек, что выпустит их на свободу, – произнес Григорий.
– Варвары многочисленны, но ленивы и потому мало опасны. Просвещение не затронуло их. Не преувеличивай, Григорий.
– Ты в этом ошибаешься, василевс. Они живо интересуются ремеслами, и их ремесленники много преуспели во многих искусствах. Особенно же в изготовлении оружия. Они весьма неприхотливы и выносливы. Они любят своих старейшин и князей и во всем их слушают. Они весьма успешны в делах торговых. Я сам имел возможность в том убедиться. Их торговые компании ничуть не уступят нашим. А князь Киевский повелевает всеми, и авторитет его небывало возрос в последнее время. И средства и возможности его растут. И потому крещение правительницы станет способствовать, что мы приобретем друга в лице опасного и жестокого северного соседа.
– Распространить свою власть на земли варваров севера, то наше естественное право. И ты, Григорий, уверен, что архонтесса Ольга, став христианской, сумеет окрестить все государство?