Выбрать главу

Такие разительные перемены произошли с ним всего за пять дней гонки на выживание. По прикидкам Герцога, он уже забрался на высоту, порядка четырёх тысяч метров над уровнем земли. Всё тело было, как сплошная рана, всё болело и ныло. Дыхание вырывалось с хрипами и бульканьем, даже не смотря на чудовищную регенерацию, лёгкие не успевали восстановиться, они горели в этой адской атмосфере. Редкие струйки чёрного пота сбегали по его лицу. Копоти наверно на два пальца, думал Герцог, карабкаясь по предательским уступам. Ужасно хотелось пить. Во фляге вода закончилась, а из-за частых перемен маршрута, воду удавалось найти не везде. Утешало, что заснеженные шапки гор всё ближе, и скоро жар раскалённой лавы начнёт растапливать вечные ледники.

Воды, как хочется пить. Герцог, как наяву чувствовал скрежет своих несмазанных суставов, а своя кровь, представлялась ему густой, как патока. Он старался не шевелить челюстями, иначе возникало ощущение, что во рту у него пустыня, и песчаный вихрь водит у него внутри хоровод. Глаза постоянно шарили по крутым склонам в поиске наиболее оптимального маршрута, землянин знал, что ошибка может стоить ему жизни. Он ещё ни разу не умирал, и не мог понять, как матрица Школы сможет восстановить его тело (ну это ещё можно понять), и вернуть его душу в это тело. Какие же технологии у здешних правителей?! Герцог продолжал карабкаться по серому камню, упрямо сжимая губы. Так дальше по этому уступу, потом резко вправо и двести метров прямо без подъёма, затем плавно вверх в том же направлении, там видится, есть дальше дорога. Если пойти влево, то после шикарного подъёма дальше и вправо, и влево очень круто, можно не осилить. Принято, бегу вправо.

Маршрутизатор занимал львиную долю мыслительных процессов мозга, но какая-то часть оставалась. Эта часть подмечала, что уровень лавы в кратере постепенно начал отдаляться от него, жар поутих, и среди клубов едкого дыма начали проскакивать глотки просто вонючего воздуха. Сколько же он спал за последние пять дней?! Часов у него не было, но по ощущениям не более двух – трёх часов в сутки. А если поверить глазам, в которые, как-будто насыпали песка, то он вообще максимум кемарил на привалах, не более. Хотя глаза не объективно, от местного дыма, они и так будут слезиться и болеть. На особенно крутом участке Герцог замедлился. Он так прижимался к каменной тверди, так старался заполнить собой каждую пору шершавого камня, будто скала стала для него любимой девушкой, и он не хотел, чтобы даже волосок оторвался от неё. Ногти на его руках росли исправно, но далеко не успевали за его потребностями. От них остались лишь кровоточащие корешки. Вообще руки, в районе ладоней и пальцев, были для Герцога как два огненных моря боли. Он ими цеплялся, подтягивался и полз, но руки, при каждом усилии, выстреливали в голову фонтанами мучений, пульсируя, скрежеща по душе, рассказывая без глаз, что на пальцах обнажённое мясо, что они не могут держать на себе всё тело.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Из груди юноши вырывался нутряной стон, глаза бы плакали, но плакать было нечем. На таких участках Герцог предельно концентрировался, чтобы пальцы непроизвольно не разжались, не отпустили каменную опору. Тяжёлый участок составлял собой пятидесятиметровую стену, правее, или левее было ещё отвесней. Землянин большой пиявкой медленно преодолевал подъём, молясь, чтобы именно сейчас не было подземных толчков, иначе всё, не удержаться. Тогда будет жаркое по-домашнему из Герцога. Последние метры дались особенно тяжело. Сил уже не было. Вроде посылаешь приказы мышцам, рукам и ногам, а они тебя не слышат, хочешь подтянуться, стараешься, а руки не реагируют. Это страшно, это предельно страшно, когда балансируешь на кончике носка левой ноги, правая, в это время, ищет опору, причём большой палец левой ноги держит лишь часть тела, остальной вес держат ободранные в кровь четыре пальца, два указательных и два средних, на обеих руках, остальным пальцам зацепиться не за что. Ты понимаешь, что если правая нога не найдёт опору, в течение трёх, максимум четырёх секунд, то какой-нибудь палец не выдержит и разожмётся. Тогда предельно страшно… предельно.