Лесник вновь замолчал, вспоминая исход, а Лика утешающее гладила его шершавую ладонь, думая о том, что не случись великой катастрофы в империи Тибура, она так и осталась бы провинциальной дурочкой, не знающей ничего об окружающем её мире. – Первое время было очень тяжело, ведь пришлось жить небольшой коммуной, изолированной от всего мира. Атон не обманул, я больше не мог попасть в свой мир, также мы не могли дойти до виднеющегося вдалеке леса. Стоило отойти от лагеря на расстояние километра, как возникала какая-то сила, не дающая двигаться дальше. В реке, протекающей рядом, мы сделали небольшую запруду и запустили туда мальков наших рыб, не забыв при этом посадить наши водоросли, ряску и другие водные растения, я лично проводил это мероприятие. Людей было достаточно, и мы решили, что я буду сажать деревья, а остальные будут сеять пшеницу, рожь, сажать картошку и прочие овощи и злаки. И чуть не поплатились за это. Хорошо, что начали сажать небольшими количествами. Ещё раньше, видя бедность местной почвы, я не жалея сил таскал сюда мешки с перегноем с нашего мира. Поэтому сажая деревья, в лунку я щедро насыпал нашей землицы, и при поливке, щедро делился с деревом своей энергетикой, как делал это и в своем мире. Добровольцы огородники делали всё тоже самое, но когда я пришел на их грядки, то ужаснулся. Всё поле, которое они засеяли, было мертво. Мне не нужно было ждать всходов, я чувствовал растения, как локатор железо. И осматривая поле я точно знал, что семена мертвы, все до единого. Это был серьёзный удар. Мастер Хорьх, или Атон говорил абсолютную правду, никто кроме меня не мог здесь ничего вырастить. Пришлось самому сажать все растения и ухаживать за ними, ведь от этого зависела жизнь всей нашей группы. Это был каторжный труд, я и представить себе такого не мог. На этой земле ничто не хотело расти, как будто почва выпивала все жизненные соки растений. Мне приходилось постоянно обходить засаженные территории и энергетически подпитывать мои растения. Люди в это время помогали, чем могли, они построили палаточный городок, носили мне воду для полива, давали мне самую лучшую еду, но все равно я чувствовал, как неумолимо тают мои силы. Счёт пошёл на дни, я знал, что ещё совсем немного, и я просто свалюсь от усталости и истощения, а стоит мне не показаться на полях и водоёмах хотя бы пару дней, то всё погибнет. По ночам я плакал от бессилия, и только любимая жена и белокурые дочурки помогали мне ещё держаться. Перелом наступил, когда я совсем уже отчаялся. Как сомнамбула я брёл по берегу рукотворной заводи, однако в привычной уже меланхолии окружающих растений и организмов я уловил неожиданную эманацию любопытства. Это было настолько неожиданно, что я аж сел на пятую точку. Если у организма появляется любопытство, то этот организм хочет жить, хочет расти и размножаться, а это значит, у него появляются свои жизненные силы. Источником хороших новостей оказалась небольшая стайка подросших карасей, весело резвившихся в завихрениях водного потока. Это было начало. Постепенно водоросли, камыш, осока, также перенесли кризис и перестали тянуть с меня энергию. Дальше больше, поливая этой, по-настоящему живой водой свои растения, я видел, как постепенно исчезает у них меланхолия смерти, растения начали оживать. Это был праздник, это была победа, это означало, что мы выживем. Но радовался я преждевременно, отдавая всего себя своим растениям, я совсем позабыл про людей. Пока я бился над выживанием моей флоры, люди начали потихоньку засыпать, нет не в прямом смысле этого слова. Утром они вставали, носили мне воду для поливки, женщины готовили нам еду, дети играли в свои немудрёные игры, но двигались при этом они как-то замедленно, заторможено что ли. Как растения отказывались приживаться на землях межреальности, так и люди начали чахнуть и хиреть на глазах. Было впечатление, что ткань межреальности просто высасывает из людей их жизненную силу. Было абсолютно непонятно, почему такого не происходит со мной. Я пытался подпитывать людей своей жизненной энергией, как делал это с саженцами, но, к сожалению это ни к чему не привело, биополе людей не принимало мою силу, я не в силах был им помочь. Первые сдались старики, по утрам они перестали просыпаться. Их тормошили, поливали водой, щипали, но заснувшие не реагировали на внешние раздражители, их безмятежные лица не выражали ни каких эмоций. С каждым днём уснувших становилось всё больше и больше. Потом так же тихо и незаметно уснувшие люди начали умирать. Так недалеко от нашего лагеря появилось первое кладбище нашего мира. К тому времени, когда пришло время копать первый урожай картошки, в живых оставались только я, мои две дочки, чернявый мальчуган с блестящими глазами, да моя умирающая жена. Она сопротивлялась дольше всех, но и она не смогла уберечь огонёк своей души от вселенского холода межреальности. Похоронив свою жену, я яростно призвал Хорьха, я вызывал его мысленно, я орал посреди молодой поросли деревьев. И он ответил на мой призыв. Я кидался на него с кулаками, хотел задушить, убить негодяя. Видимо я был сильно не в себе. Он напоил меня отваром из трав и уложил спать.
Лесник вновь замолчал, вспоминая исход, а Лика утешающее гладила его шершавую ладонь, думая о том, что не случись великой катастрофы в империи Тибура, она так и осталась бы провинциальной дурочкой, не знающей ничего об окружающем её мире. – Первое время было очень тяжело, ведь пришлось жить небольшой коммуной, изолированной от всего мира. Атон не обманул, я больше не мог попасть в свой мир, также мы не могли дойти до виднеющегося вдалеке леса. Стоило отойти от лагеря на расстояние километра, как возникала какая-то сила, не дающая двигаться дальше. В реке, протекающей рядом, мы сделали небольшую запруду и запустили туда мальков наших рыб, не забыв при этом посадить наши водоросли, ряску и другие водные растения, я лично проводил это мероприятие. Людей было достаточно, и мы решили, что я буду сажать деревья, а остальные будут сеять пшеницу, рожь, сажать картошку и прочие овощи и злаки. И чуть не поплатились за это. Хорошо, что начали сажать небольшими количествами. Ещё раньше, видя бедность местной почвы, я не жалея сил таскал сюда мешки с перегноем с нашего мира. Поэтому сажая деревья, в лунку я щедро насыпал нашей землицы, и при поливке, щедро делился с деревом своей энергетикой, как делал это и в своем мире. Добровольцы огородники делали всё тоже самое, но когда я пришел на их грядки, то ужаснулся. Всё поле, которое они засеяли, было мертво. Мне не нужно было ждать всходов, я чувствовал растения, как локатор железо. И осматривая поле я точно знал, что семена мертвы, все до единого. Это был серьёзный удар. Мастер Хорьх, или Атон говорил абсолютную правду, никто кроме меня не мог здесь ничего вырастить. Пришлось самому сажать все растения и ухаживать за ними, ведь от этого зависела жизнь всей нашей группы. Это был каторжный труд, я и представить себе такого не мог. На этой земле ничто не хотело расти, как будто почва выпивала все жизненные соки растений. Мне приходилось постоянно обходить засаженные территории и энергетически подпитывать мои растения. Люди в это время помогали, чем могли, они построили палаточный городок, носили мне воду для полива, давали мне самую лучшую еду, но все равно я чувствовал, как неумолимо тают мои силы. Счёт пошёл на дни, я знал, что ещё совсем немного, и я просто свалюсь от усталости и истощения, а стоит мне не показаться на полях и водоёмах хотя бы пару дней, то всё погибнет. По ночам я плакал от бессилия, и только любимая жена и белокурые дочурки помогали мне ещё держаться. Перелом наступил, когда я совсем уже отчаялся. Как сомнамбула я брёл по берегу рукотворной заводи, однако в привычной уже меланхолии окружающих растений и организмов я уловил неожиданную эманацию любопытства. Это было настолько неожиданно, что я аж сел на пятую точку. Если у организма появляется любопытство, то этот организм хочет жить, хочет расти и размножаться, а это значит, у него появляются свои жизненные силы. Источником хороших новостей оказалась небольшая стайка подросших карасей, весело резвившихся в завихрениях водного потока. Это было начало. Постепенно водоросли, камыш, осока, также перенесли кризис и перестали тянуть с меня энергию. Дальше больше, поливая этой, по-настоящему живой водой свои растения, я видел, как постепенно исчезает у них меланхолия смерти, растения начали оживать. Это был праздник, это была победа, это означало, что мы выживем. Но радовался я преждевременно, отдавая всего себя своим растениям, я совсем позабыл про людей. Пока я бился над выживанием моей флоры, люди начали потихоньку засыпать, нет не в прямом смысле этого слова. Утром они вставали, носили мне воду для поливки, женщины готовили нам еду, дети играли в свои немудрёные игры, но двигались при этом они как-то замедленно, заторможено что ли. Как растения отказывались приживаться на землях межреальности, так и люди начали чахнуть и хиреть на глазах. Было впечатление, что ткань межреальности просто высасывает из людей их жизненную силу. Было абсолютно непонятно, почему такого не происходит со мной. Я пытался подпитывать людей своей жизненной энергией, как делал это с саженцами, но, к сожалению это ни к чему не привело, биополе людей не принимало мою силу, я не в силах был им помочь. Первые сдались старики, по утрам они перестали просыпаться. Их тормошили, поливали водой, щипали, но заснувшие не реагировали на внешние раздражители, их безмятежные лица не выражали ни каких эмоций. С каждым днём уснувших становилось всё больше и больше. Потом так же тихо и незаметно уснувшие люди начали умирать. Так недалеко от нашего лагеря появилось первое кладбище нашего мира. К тому времени, когда пришло время копать первый урожай картошки, в живых оставались только я, мои две дочки, чернявый мальчуган с блестящими глазами, да моя умирающая жена. Она сопротивлялась дольше всех, но и она не смогла уберечь огонёк своей души от вселенского холода межреальности. Похоронив свою жену, я яростно призвал Хорьха, я вызывал его мысленно, я орал посреди молодой поросли деревьев. И он ответил на мой призыв. Я кидался на него с кулаками, хотел задушить, убить негодяя. Видимо я был сильно не в себе. Он напоил меня отваром из трав и уложил спать.