«Алый Восход» давал мне колоссальное преимущество над туземцами. Сила, скорость, выносливость, меткость… Весь полный комплекс делал из меня почти что суперчеловека.
Через неделю тренировок с коротким охотничьим копьем, дротиком, я обращался не хуже деревенских охотников. И запросто сбивал с плетней поставленные мишени — сплетенные из соломы горшки.
— Вот верная рука! — Обрадовался Топорище. — Вот молодец… С луком-то, правда, еще тяжеловато, но дротики хорошо. Ножи еще хорошо бросаешь. Зря это, ножи дороги, да и не пробьешь ими никого.
— А на кого охотимся, сосед?
— Слушай… В лесах тут у нас живут глухари и кабаны… Чучело глухаря у меня есть, глянешь вечерком…
Похоже, сосед надо мной взял негласное шефство.
Глухарь очень походил на земного. Я такого в зоопарке видел, когда был ребенком. За исключением того, что местный зверь имел острые длинные когти на голенастых лапах, и тяжелый прямой клюв. Топорище сказал, что стая глухарей запросто могла порвать в клочья гораздо более сильного противника. А в стаи они собирались частенько.
Тут были еще кабаны — но это уж вообще… Каждый кабан в холке достигал мне середины груди, а их клыки походили на стальные ножи-стилеты. Когда такая тварина рылась под корнями дерева, выкапывая корешки и червяков, а рядышком копались еще пара таких же созданий ростом чуть поменьше, я остро пожалел, что нет у меня что-нибудь огнестрельного, вроде АСВ или даже стационарного лучемета.
Глухари тут были основной пищей. На кабанов, понятное дело, почти не охотились, только отгоняли их от поселка. Попробуй поохоться на такую громадину… Да она, если разозлиться, таких бед натворит… А то оружие, что тут есть, способно кабана только разозлить. Дротиком или из лука его шкуру не проткнешь, только поцарапаешь. А в глаз стрелу посадить — так это только в телепостановках бывает. Мне становилось страшно, когда я представлял себе такое стадо, разозленное до потери чувства самосохранения.
Судя по рассказам Ивы, раньше случалось так, что кабаны сходили с ума и нападали на деревню, особенно раньше, когда еще люди тут не обстроились. Тогда жители спасались на крышах самых прочных домов, кто успевал. А кто не успевал… Кабаны и мясом не брезговали.
Убить взрослого кабана — проблема. Все дело в том, что каждая взрослая такая тварь обреталась исключительно в стаде. Гарем из самок, детеныши, и пара кабанчиков-рабов. Все почти как у людей. При малейшем признаке опасности кабаны и самые сильные самки сплачивались единым строем, прикрывая детенышей и слабых. Против такого звериного войска никто устоять не сможет, во всяком случае, не с теперешним уровнем вооружения. Хороший арбалет мог бы прибить кабана, или хорошее копье, толстое, с крепкой рогатиной, но вот только одна проблема. Кабанов-то много, и своего они в беде не бросали. Даже вокруг раненого ходили долго, пока тот или не поправлялся, или не издыхал.
На шее у нашего главного охотника висело ожерелье из зубов кабана — по легенде, они отпугивали злых духов. С десяток клыков поменьше, две пары больших, просто таки огромных.
Рано или поздно любой кабан, вырастая, покидал семью и шел искать себе стадо. И зачастую им обзаводился. И тогда уже становился нам не по зубам.
— Любого одинокого подсвинка надо убить. — Объяснял мне Топорище. — Прибить на корню… Иначе заведет себе стадо, и потом из деревни не высунешься. Все вокруг пожрут, посрут, а оно нам надо?
— Да нет, не надо.
— Вот понимаешь. Хорошо, послезавтра пойдем с тобой на охоту. Подсвинок один нашелся рядом, роет, семью ищет.
— Уже завтра?
— А чего ждать? Парень ты большой, рука у тебя крепкая… Не всегда ж тебе на деревне сидеть. А подсвинок ждать не будет, того и гляди семью себе найдет, тогда его отсюда долго вытравливать придется.
— Но, сосед, у меня ж и оружия нету толком…
— Как это нету? — Удивился Топорище. — А вот это что? — И он указал на связку дротиков. — Это теперь твое, как и лук, и стрелы. От деревни. Сам делал! Бери, они хорошие. И пошли, постреляем…
Лук мне не давался сразу. Топорище хмурился, что-то бурчал в бороду, но заставлял пробовать снова и снова.
— Смотри, сосед. Когда ты стреляешь, ты не должен держать пальцы вот так, как сейчас… Устанешь быстро. Клади стрелу на руку, а пятку стрелы держи между пальцами. И не целься долго, устаешь быстро. Вот так — растянул, выстрелил.
И Топорище из своего лука посылал очередную стрелу в сноп сена.
Я ему пытался подражать, но не очень получалось.
Так мы промучились почти весь день.
К концу дня у меня отваливались руки и плечи, подергивался живот и спина. Сосед же только хмурился и качал головой.
— Не держал ты в руках лука со стрелами. — Выдал он свой вердикт. — Тяжело тебе учиться придется… Завтра с дротиками будем. Копье пока рано тебе… — И он снова покачал головой, задумчиво разглядывая меня. — Ой, рано тебе копье.
Дротики уже давались легче.
Охотничий дротик представлял собой полуметровое копье с длинным и тяжелым наконечником. Бросать его полагалось рукой, от души размахнувшись, и стремясь, чтобы во время полета он не вращался.
Силы у меня, благодаря химии, было много. И потому Топорище с удивлением рассматривал растрепанную мишень.
— Вот то лучше уже. До вечера, а потом отдыхать. И завтра поутру пойдем…
* * *
Утром меня разбудил стук в дверь.
Вывернувшись из-под бока теплой Ивы, я быстро впрыгнул в штаны, накинул рубаху на плечи и приоткрыл дверь.
Топорище ждал меня во дворе, обмахивая сапоги от утренней росы.
Увидев меня, распрямился, поправил перевязь на плече с копьем.
— Ну, сосед, бери лук, стрелы и дротики, пойдем кабана ловить.
У околицы деревни к нам присоединились еще двое, хмурого вида молодые парни. Одного я видел пару раз в компании с Шестым охотником, а второго видел впервые.
Все вооружены так же, как и я, лук и дротики. У одного вроде бы получше, у другого похуже.
— Пошли. — Сказал Топорище, поправляя слезающее с его широких плеч копье.
По узкой тропинке мы вошли в лес. Тропинка сразу же потерялась между деревьев, скрылась в высокой и росистой траве.
Солнышко светило ровно, было тепло, но ноги вымокли мигом.
Мы как-то сами построились в колонну. Впереди шел Топорище, снявший свое копье и сторожко оглядывая лес. За ним шел я, взяв в руки дротик, но наготове его не держал. Если что, не уверен, что смогу им правильно воспользоваться. За мной шел светловолосый паренек, тот самый, которого я несколько раз видел. Он уже успел накинуть тетиву на низ лука, но верхнюю петлю не застегивал. Тул со стрелами передвинул к себе ближе.
Замыкал нашу колонну малознакомый мне тип, худой и длинноволосый, которого я видел в первый раз. Он, как и я, нес дротик, но постоянно дергался и, видно, чего-то опасался.
В лесу было громко.
Непривычно для меня громко. Чирикали какие-то пичужки, кто-то шуршал, трещали деревья от ветра, падали ветки, шелестела трава.
Все это было очень не понятно и не знакомо.
Даже не смотря на то, что я прожил тут уже месяца три, если не полгода… Если учесть с болезнью… То я все равно никак не мог привыкнуть к этому. Такие большие пространства, где нету ничего, кроме леса, деревьев, травы и разных животных. Пространства, не созданные и не измененные человеком. Места, о которых человек даже не подозревает, даже не знает, что есть такое.
Конечно, и у нас есть такие места. Разные старые заброшенные городки, которые было нецелесообразно включать в новые поселения. Убыточные заводы. Отравленные какой-нибудь гадостью места на пару десятков километров, в которые можно только в скафе приходить. Например, в сотне километров от моего дома когда-то был старый космопорт.
Но тут же совсем другое.
Все это разнообразие никогда живого человека не видело, и могло и не увидеть, если б не мы.
Шли мы с час где-то, все дальше и дальше углубляясь в лес.
Потом Топорище остановился, и скинул с плеча копье.
— Пришли, во имя Хайста. Он почуял нас уже, сейчас придет…