— Мы не можем править только страхом, — настойчиво повторил Ричард. — Наши империи надежны лишь тогда, когда большинство народа согласно с нашим правлением. Взятое силой мы должны удерживать, хотя бы отчасти, убеждением. Мы должны показать, что можем править не только нашей силой, но и справедливым поведением, честностью наших договоров. Мы можем разрушить Мальту и Британию, но однажды разрушение нужно закончить. Смертные люди и вампиры опять заживут в мире. В эту последнюю тысячу лет было слишком много ненависти, к этой битве нас привели ненависть и открытие Ноэла Кордери.
— Я это знаю, — сказал воевода жестко. — Знаю очень хорошо. Но мы должны сохранить нашу империю, это нам не удастся, если мы не введем террор, какого еще не видел мир. Мы не можем править только страхом, но без устрашения не сможем править совсем. Поэтому должны использовать свои силы полностью и не просто нанести мятежникам поражение, а послать их в ад, чтобы другие из их рядов стремились избежать этого. Да, но все это означает избиение, нечеловеческие пытки, чтобы внушить жуткий страх. Это не обычная, мой огненноглазый друг, а священная война, в которой не может быть послаблений. У нас, у тебя и у меня, еще тысяча лет жизни, и мы можем провести их как правители наших империй, если у нас есть на это силы и желание. Но ты не должен спорить с тем, что я намереваюсь сделать! Если ты не присоединишься ко мне и не будешь участвовать в этом натиске насилия, ты разобьешь непримиримую стальную маску, которую мы должны показать ожидающему миру.
Ричард не ответил. Он чувствовал, что у него нет ответа, способного удовлетворить или успокоить это жестокое создание. Полагал, что сначала надо почувствовать, а затем понять, а Дракула был бесчувственным. Неприветливый Восток не был благодарным местом для тех качеств, которые Чарльз хотел распространить среди подданных своей империи, и человек, довольный именем Палача, никогда не поймет наследства Львиного
Сердца. Князь думал, может ли он открыто воспротивиться планам воеводы? Он надеялся использовать несколько часов преимущества в захвате Мдины, чтобы поставить Дракулу перед свершившимся фактом предложить и принять сдачу в плен, это заставило бы валашца согласиться с его схемой, но шанс был потерян. Возможно, дерзких защитников сейчас можно назвать ответственными за свою собственную гибель. Ричард же, предложив им шанс на спасение, мог спокойно остаться в стороне и подписаться под планами Дракулы.
В палатке с некоторым трепетом появился Блондель де Несле.
— Чего ты хочешь? — раздраженно спросил Ричард.
— Еще один гонец едет.
Удивленный Ричард взглянулна валашца, но Дракула молчал, его морщинистое лицо было бесстрастным.
— Аристократы Мдины сдались? — спросил Ричард.
— О нет, сир, — сказал Блондель. — Этот гонец едет с запада, не от городских ворот.
Услышав это, даже Дракула удивленно поднял брови.
Ричард выбежал из палатки и посмотрел на запад, где перед сомкнутыми рядами войск Ричарда с белым флагом скакал легким галопом одинокий всадник. Хотя он понимал, что на него устремлены тысячи глаз, не смотрел ни направо, на наступающих, ни налево, где над полями возвышались городские стены. Было видно: конь устал, и ни поводья, ни шенкеля не могли заставить его ускорить галоп после утомительной дороги.
— Что это за человек? — спросил воевода, прикрыв глаза от солнца, разглядывая всадника.
Конечно, всадник не был простым посланцем. Посыльные из города были чисто и ярко одеты, как приличные слуги галльского двора, но на этом человеке была разорванная, в пятнах крови куртка, широкие матросские штаны, белый флаг был привязан не к пике, а к деревянной ручке метлы.
Светлые волосы говорили, что это не вампир, посадка выдавала неопытного конника.
Командиры армии терпеливо ждали на холме. Когда всадник придержал коня, подъезжая к склону, Ричард увидел в его глазах плохо скрытый страх. Посланец знал, что он среди врагов, и не совсем доверял защите флага.
— Кто ты? — спросил Блондель, выйдя навстречу.
Джон, опершись о шест с нормандским флагом, смотрел на всадника с откровенным презрением.
Человек на лошади не ответил на вопрос, измерив Джона таким же презрительным взглядом, прежде чем через голову Блонделя посмотреть на обоих сиятельных командиров, стоявших рядом перед палаткой. Не пытаясь подъехать ближе, он вытащил из-под рубахи ело— женную бумагу.
Блондель, удостоивший пришельца снисходительной гримасой, потянулся за ней, развернул и прочитал. Он поморщился и нерешительно взглянул на Ричарда.
— Дай мне ее, — строго сказал князь. Он не мог сказать, почему не приказал прочитать послание вслух, но почувствовал, что текст лучше не разглашать.
Ричард взял бумагу, начал читать.
“Ричарду Нормандскому по прозвищу Львиное Сердце.
Я надеялся встретить тебя в море, но не нашел твоих кораблей среди многих. Я не мог заставить себя уйти и не увидеть тебя и хочу встретить тебя на суше. Когда-то ты не захотел сражаться со мной: ты был князем той страны, которую называл Большой Нормандией, а я не был вампиром. Теперь ты больше не правишь, а я не обычный человек. Поэтому направляю тебе вызов на поединок перед стенами Мдины с тем, чтобы рыцари Мальты и Англии могли быть свидетелями оплаты нашего долга чести”.
Внизу стояла подпись: “Люсьен Вилье по прозвищу Лангуасс”.
Ричард взглянул на Блонделя де Несле, нетерпеливо наблюдавшего. Он не посмотрел на стоявшего рядом валашца. Знал: Дракула хочет, чтобы посланца схватили и связали, а группа солдат обыскала бы остров, нашла мерзавца и подвергла бы его показательной казни. Возможно, это было бы самым мудрым решением.