— Но это еще мальчик, — проговорил Лангуасс небрежно.
— Он — уруба, — быстро сказал Ноэл, — и он мужчина, прошел обряд икеика, заслужил свое место в мире. Его родители умерли от болезни, но он в лесу встретил бога, и мальчика отдали на воспитание колдунам. Он очень умен, и за три года узнал английский язык лучше, чем Нгадзе за десять. Расскажи нам, Нтикима, что ты знаешь об Адамаваре.
— Адамавара — это страна тигу, — послушно начал Нтикима. — Она находится в стране мкумке, откуда пришел первый элеми, когда мир был молод. Ее создали, когда Шанго пустил молнию, так что Олорун смог предложить свое сердце самому мудрому человеку.
Лангуасс стал выказывать признаки нетерпения, но Ноэл Кордери жестом остановил его.
— Тигу, — объяснил он, — значит “законченный”. Элеми являются тигу, потому что прошли ритуал перехода: как икеика превращает юношей в мужчин, этот ритуал, называемый Ого-Эйодун, превращает людей в вампиров. Эйодун — значит “сезон крови” и так уруба называют кровавые жертвоприношения. Верно, Нтикима?
Нтикима кивнул в ответ.
— Где находится Адамавара? — спросил Ноэл.
— На закате солнца, — ответил Нтикима, — но чтобы добраться туда, нужно плыть по рекам — сначала по Кварре, потом по Бенуаи, потом по Логоне. Это опасное путешествие, потому что будущие элеми должны выжить в мертвом лесу, где серебряная болезнь валит их и куда приходит Эгунгун судить их.
— Центр страны уруба — на западе, — прибавил Ноэл Кордери, — но уруба полагают, что их предки сначала пришли в Ифе и Ойо из другой страны, ведомые Огбоне, так же как дети Израиля пересекли пустыню во времена Моисея.
— В Адамаваре есть золото? — саркастически спросил Лангуасс.
— О нет, — сказал Нтикима, — совсем нет.
— Откуда ты это знаешь?
Нтикима пожал плечами. Он знал, потому что входил в Огбоне, но сказать не мог.
— Как делают элеми в Адамаваре? — спросил Ноэл Кордери.
— Их делает Они-Олорун, мудрейший из старейшин. Они готовят сердце Олоруна, его дают мудрейшему и лучшему, вдыхают в него жизнь, а недостойные умирают.
Ноэл посмотрел на Лангуасса и сделал жест, как бы говоря: вот оно.
— Белые были в Адамаваре? — прохрипел пират.
Этот вопрос никогда не задавали ни Квинтус, ни Ноэл Кордери.
— О да, — сказал Нтикима, — уже давно. Теперь там всего несколько человек.
Все трое с удивлением смотрели на него.
— Как давно? — спросил Ноэл Кордери. Нтикима пожал плечами.
— Давно, — повторил он.
— Но там еще кто-то есть? — опять спросил Ноэл. Есть белые элеми в Адамаваре?
— О нет, — терпеливо объяснил Нтикима. — Они не элеми, потому что они айтигу, но они жили долго. Там есть женщина, которая старше старейшины, хотя выглядит молодо. Есть также мужчины, и хотя они не станут тигу, возможно, они не умрут.
Нтикима видел, что эти слова вызвали замешательство среди слушателей, хотя, казалось, они не совсем понимали его.
— Когда ты говоришь айтигу, мы можем сказать незаконченный, — обратился к уруба Квинтус, — ты имеешь в виду обыкновенных людей? Элеми являются тигу — законченными. Но ведь есть и не тигу, но живущие дольше обычных людей?
— О да, — подтвердил Нтикима.
— Вампиры, — констатировал Лангуасс. — Ты говоришь, что в Адамаваре есть белые вампиры?
Нтикима нахмурился и не ответил.
— Нтикима, — продолжал Квинтус. — Ты знаешь это от арокина или акпало? — Арокины были летописцами, обязанными знать поколения предков, и им верили. Рассказчикам акпало, знавшим приключения паука Ананси и черепахи Авон, нельзя было доверять целиком. Нтикима на этот вопрос не мог ответить. Он пожал плечами.
Ноэл Кордери рассмеялся.
— Помните, — сказал он собеседникам, — перед вами мальчик, в которого когда-то вселилась душа мертвого ребенка и он изгнал ее ядом, мальчик, встретивший в лесу бога, обещавшего научить его медицинским тайнам.
Нтикима знал, белый сказал это, чтобы подчеркнуть, что его словам не всегда можно доверять. Но когда он был маленьким, а его мать и отец умерли, в него действительно вселился абику, злой дух, которого изгнал колдун. После этого он встретил в лесу Арони с такой смелостью, что не погиб, а был отдан в Огбоне, которое однажды научит его тайнам медицины, он станет одетым в белое колдуном и после этого — элеми. Он знал то, что знал, и мысли белых его не беспокоили.
Квинтус вмешался и велел Нтикиме идти спать. Нтикима знал, что его отправляют, так как белые будут разговаривать между собой, но поклонился и вышел. Но он не отправился в хижину, а остался стоять у окна большого дома, хотя и не слышал большей части сказанного.
Только когда белые пошли к своим кроватям, закрытым пологом, Нтикима оставил свою засаду, пошел спать. Больше ничего не произошло, но он не жалел о времени. Знал, теперь нужно бежать к своим хозяевам и рассказать, что белые планируют экспедицию в Адамавару, потому что в планы Огбоне входило именно это, они будут рады услышать новость. Будущее было определено и должно разворачиваться, как надежда на дыхание жизни.
2
“Феникс” пришел и ушел. Дожди стали идти реже и вскоре вообще прекратятся до весны. Буруту кишел, как муравейник, потому что Квинтус собирал запасы, подсчитывал, сколько ослов, пороха, соли, иголок, ножей, зерна, одеял понадобится для экспедиции. Монах и Лангуасс спорили о количестве участников. Квинтус расспрашивал туземцев из полудюжины племен о притоках большой реки, прибрежных жителях, ландшафте на пути к загадочной земле Адамавара.
Ноэл оставался в стороне от сумятицы подготовки, опять занявшись микроскопом. Перспектива путешествия в загадочную Адамавару интриговала его, но он не мог поверить в африканский Эдем, где Адам-вампир ощутил священное дыхание жизни.
Единственным, кто заметил равнодушие Ноэла, была Лейла. Цыганка считала, что имеет право вмешиваться в его занятия, и, хотя это ему не нравилось, наступил день, когда он даже обрадовался этому, потому что микроскоп уже не поглощал полностью его внимание, не отвлекал от раздумий о будущем.
— Ты не любезен со мной, — сказала Лейла с укоризной, имея в виду сдержанность Ноэла, особенно в беседах наедине. В последнее время он говорил с ней более доверительно, в ответ она делилась своими сокровенными мыслями. Не будучи прилежной христианкой, Лейла не имела другого исповедника, да и не хотела, ей нравилось думать о Ноэле как о друге, если уж она не могла сделать его своим любовником. Цыганка получала удовольствие, делясь с ним мыслями, которые остались бы в тайне, однако сейчас она не могла вызвать Ноэла на откровенность.