Чижов не понимал, откуда взялись эти шумные, дотошные люди, но был им благодарен за очень своевременное вмешательство. Он ясно осознавал, что нужно что-то им сказать, но что конкретно — не знал.
Ну, действительно, не пересказывать же им головокружительные события последних дней? Тем более что подтвердить свой рассказ было абсолютно нечем.
И тут сквозь толпу репортеров протолкалась Ольга; взяв Иваныча за рукав куртки, она привлекла его к себе и торопливо зашептала:
— Возьми Антона, и бегите отсюда. Я вас прикрою, вот ключи от моей «шестерки», — к словам девушка добавила два серебристых ключика и указала на стоящую в сторонке вишневую «Ладу».
Но прежде чем Чижов успел сделать хоть один шаг, она добавила:
— Маша сбежала… Когда шумиха уляжется, возвращайтесь ко мне домой — вместе все обсудим. — Увидев на лице каскадера мимолетную тень недоверия, платиновая блондинка веско добавила: — Не думаю, чтобы вас снова здесь ждали журналисты.
— Спасибо, — пробурчал Ваня и бросился к указанному автомобилю, увлекая за собой Лямзина.
Корреспонденты неотступно следовали за ними, пока не убедились окончательно, что те имеют стойкое желание улизнуть из-под телевизионных прицелов.
«Жигули» надсадно взревели мотором и резко сорвались с места, выруливая на широкую проезжую часть.
Один из микроавтобусов, в который успели вскочить его любознательные по долгу службы пассажиры, тронулся за «шестеркой». Но водитель-телевизионщик быстро убедился, что одной мощи движка будет маловато против виртуозного мастерства сидящего за баранкой «Лады» человека, и поэтому обреченно сбросил скорость, дав возможность вишневым «Жигулям» благополучно скрыться с глаз.
Артем старательно избегал смотреть на покрытое ссадинами и кровоподтеками лицо своей школьной подруги. Развалившись в кресле, он потягивал из маленькой фарфоровой чашечки крепкий бразильский кофе.
Ольга сидела напротив журналиста, приложив к ушибленному носу платок, смоченный в растворе бодяги, и тоже молча взирала на друга.
Наконец Артем решился заговорить:
— Так что все-таки произошло, можно узнать?
Вопрос прозвучал неожиданно громко, и девушка невольно вздрогнула, но ничего не сказала в ответ.
А гость продолжил:
— Ты же понимаешь, что мне придется объясняться с моими коллегами по ремеслу, — несколько раздраженно протянул он, — ведь я их сначала выдернул сюда, а потом был вынужден убедить в том, что запись нельзя использовать для эфира. Но мне-то ты можешь хоть что-нибудь объяснить?
Отрицательно качнув головой, Ольга вполголоса произнесла:
— Извини, но пока все останется без комментариев.
Скрестив руки на груди, Артем вопросительно уставился на свою школьную любовь и понятливо изрек:
— Кажется, я догадываюсь, в чем дело… — Поерзав в кресле, он неожиданно весело спросил: — Скажи, пожалуйста, а кто те двое, что смылись на твоей тачке? Уж не появился ли у меня конкурент в притязаниях на твою благосклонность?
Мило улыбнувшись, насколько ей позволяла порядком подпорченная внешность, она вкрадчивым голосом проворковала, глядя в глаза журналисту:
— Артеша, ты же знаешь, что никто не в силах лишить тебя моей благосклонности, но…
— Тогда поговорим об этом, раз на остальные темы для меня положено табу? — иронично перебил он.
Ольга медленно поднялась и вышла из комнаты, чтобы тут же вернуться, держа в руках новый носовой платок, смоченный в целебном растворе.
Усевшись на диван, она продолжила начатую беседу, как будто никуда и не уходила:
— Да, я полюбила одного человека, но его не было среди этих двоих. И именно поэтому я попросила тебя вмешаться, — девушка несколько смутилась от собственного признания, но тут же взяла себя в руки: — Просто больше обратиться было не к кому. Прости.
На какое-то время в гостиной вновь воцарилась напряженная тишина. Артем был несколько шокирован откровенностью подруги, но постарался не выдать истинных чувств, скрыв все под маской деланного безразличия.
Она без труда угадала его реакцию и как можно ласковее произнесла:
— Я понимаю, что тебе нелегко это слышать, но ничего не могу с собой поделать — все равно ты бы об этом узнал. И если я сама в этом признаюсь, то только затем, чтобы сохранить дружеские, доверительные отношения между нами.
Нервно прокашлявшись, мужчина потупил взор и несколько обиженно протянул:
— Да, ничего не скажешь, полное доверие. Ты даже не хочешь посвятить меня в подробности происшедшего…