Властному собеседнику было откровенно наплевать на все, что скажет Кудряшов, поэтому он в очередной раз нетерпеливо перебил:
— Я бы советовал тебе поторопиться. А кстати, что там в Успенском?
— Люди работают, — коротко, по-военному, отозвался полковник.
На несколько секунд трубка замолчала, чтобы снова прогрохотать в самое ухо Родиона Семеновича:
— Ну-ну, Надеюсь, что эти трое у тебя под пристальным наблюдением?
Подобного вопроса полковник опасался больше всего — ведь он потерял всех, кроме Дегтярева, которого вряд ли можно было рассматривать как реальную победу, скорее наоборот.
Сказать об этом — значило собственноручно обрушить на свою голову ведро помоев, но и соврать было абсолютно невозможно, поэтому Кудряшов произнес, стараясь придать голосу твердую уверенность:
— Мы их упустили, хотя уверен, что скоро найдем…
Наступившая тишина была хуже артиллерийской канонады, и хозяин кабинета просто физически ощутил жуткий, всепоглощающий страх, заползавший ледяной струйкой за воротник прилипшей к телу рубашки.
Наконец на том конце провода произнесли:
— Смотри, полковник. Если у тебя что-нибудь не сложится, то на пенсию тебя проводят вперед ногами под громкую музыку духового оркестра. И еще запомни: стоит тебе оступиться, и «хозяин» тебя навсегда вычеркнет из своей памяти. Помни об этом, пол-ков-ник, — последнее слово было сказано с подчеркнутой издевкой в голосе.
Родион Семенович продолжал прижимать к уху вспотевшую трубку, из которой раздавались заунывные короткие гудки.
Наконец он сообразил, что беседа окончена, и бережно, как хрупкую реликвию, опустил трубку на пластмассовый аппарат цвета слоновой кости.
Погасив свет, Кудряшов уселся в кресло и надолго задумался.
Со стороны могло показаться, что он просто заснул, на самом же деле хозяин кабинета размышлял над сложившейся ситуацией. И по мере того как безнадежность окутывала его сознание, полковником овладевало глухое, ни с чем не сравнимое раздражение.
Наконец Кудряшов принял решение и нажал кнопку селекторной связи.
К переговорному устройству долго никто не подходил, но в конце концов динамик отозвался, запыхавшимся голосом дежурного офицера, и Родион Семенович дал волю собственным эмоциям:
— Где ты шляешься, твою мать?! Сколько можно трезвонить! Ты офицер безопасности или драный кот, вылизывающий собственные яйца?
Дежурный офицер просто опешил от подобного обращения — ему впервые пришлось столкнуться с такими претензиями, и он в растерянности молчал, не зная, что сказать.
Не обращая внимания на реакцию невидимого собеседника, Кудряшов в том же тоне выпалил:
— Немедленно пришлите ко мне старших групп наружного наблюдения. Вам на все не больше десяти минут.
— Но, товарищ полковник, все уже разъехались по домам…
— Вы в каком звании? — неожиданно ласково спросил Родион Семенович.
Помолчав какое-то время, дежурный с запинкой ответил:
— Капитан.
Улыбнувшись самому себе ехидной, злобной ухмылочкой, Кудряшов тихо, но достаточно отчетливо произнес:
— Так вот, господин лейтенант, если через полчаса у меня в кабинете не будет всех старших групп, то вы станете прапорщиком и уедете служить на Камчатку, Дальний Восток, к черту на рога! — Он уже просто орал, не в силах сдерживать накопившегося неудовлетворения. — Вам все понятно?
— Так точно, — четко отрапортовал капитан и тут же дал отбой, бросившись выполнять приказ.
Полковник встал из-за стола и прошел к сейфу. Не зажигая света, он на ощупь открыл замок и достал початую бутылку русской водки.
Пренебрегая стаканом и закуской, Родион Семенович жадно приложился к горлышку и сделал два огромных глотка. Громко крякнув, он завинтил пробку и вернул бутылку на прежнее место, прикрыв массивную дверцу сейфа.
Когда полковник в очередной раз опустился в кресло, то ощутил приятную истому, разливающуюся внутри его усталого тела.
И тут опять зазвонил городской телефон.
На этот раз хозяин кабинета не стал мешкать, а проворно схватил трубку, но прежде чем он успел произнести обычное приветствие, его слуха коснулся знакомый голос:
— Кудряшов, не вешай трубку и не пытайся меня засечь. С тобой говорит майор Лямзин.
Родион Семенович не мог поверить неожиданному везению и плотнее прижал трубку к уху.
А Лямзин между тем продолжал:
— Мы нашли тайник, но вряд ли сможем воспользоваться его содержимым, поэтому я предлагаю тебе сделку.
Антон замолчал, и Кудряшов не замедлил вставить свое слово: