Глава 4
Телефон-автомат находился у пустынной в этот час железнодорожной платформы. Чижов, посиневший от пронизывающего насквозь холода, в одной лишь набедренной повязке, сделанной из автомобильных чехлов, босыми ногами прошлепал по мокрой земле и подбежал к таксофону.
Порывисто сорвав трубку с рычага, он непослушными пальцами набрал «02» и тут же услышал в динамике сонный голос милицейского диспетчера:
— Милиция, слушаю?
Пытаясь унять нервную дрожь и клацая от холода зубами, Иваныч торопливо выпалил:
— На меня напали в собственном доме трое
неизвестных, вооруженных пистолетами с глушителем…
— Ваша фамилия, — перебил заявителя диспетчер.
— Чижов Иван Иванович, одна тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения…
В интонациях диспетчера послышались нетерпеливые нотки:
— Ваш год рождения меня абсолютно не интересует, назовите адрес.
Иваныч продиктовал название поселка и номер дома, услышав в ответ:
— Ждите, патрульная машина будет через сорок минут, — динамик отозвался короткими гудками.
— Черт! — громко выругался каскадер и побежал к оставленной в сторонке машине, приговаривая на ходу: — Да за сорок минут из меня сделают мелкий винегрет.
Усевшись за руль, Чижов принялся размышлять, что же ему предпринять в сложившихся обстоятельствах.
С одной стороны, можно было бы дождаться патрульных и вместе с ними вернуться в собственный дом — в машине было тепло от исправно работающей печки.
Но имелась одна причина, заставившая его передумать: во-первых, неизвестно, действительно ли приедут менты, а во-вторых, лампочка на приборном щитке уже давно горела, возвещая о том, что бензин на исходе.
Покосившись на вороненую сталь пистолета, лежавшего рядом на сиденье, Иван решил вернуться.
В конце концов грабители или убийцы — кто они на самом деле, было пока неясно, — должны понимать, что раз человек вырвался, значит, в самом ближайшем времени в дом должны нагрянуть вооруженные стражи порядка. Не идиоты же нападавшие в конце концов?
А вернуться было необходимо — хотя бы за одеждой, в которой остались деньги и документы.
Плавно включив передачу, Иваныч тронул машину с места, разворачиваясь на маленьком пятачке.
Не зажигая фар, он приблизился к темнеющему в ночи дому. Внешне все оставалось спокойно, могло показаться, что здесь вообще ничего не произошло, если не считать выбитой оконной рамы и сорванной с петель входной двери.
Отбросив в сторону чехол, каскадер остановил «жигуленок» в нескольких десятках метров от бревенчатого строения и, прячась в тени высоких деревьев, стал приближаться к своему жилищу.
Вокруг царила абсолютная тишина, нарушаемая лишь сдержанным дыханием и громким стуком собственного сердца Иваныча.
Выставив перед собой удлиненный глушителем ствол, Чижов поднялся по ступеням крыльца и осторожно ступил за порог, прислушиваясь к каждому шороху.
Под ногами скрипнула половица — ее стон был тих и жалок, как будто тяжело вздохнула насмерть перепуганная мышь, а Иванычу показалось, что разверзлась бездна, обрушившись оглушительным шквалом падающих камней.
Пройдя через кухню в коридор, он, к своему немалому удивлению, обнаружил, что никакого покойника здесь больше нет — чьи-то заботливые руки старательно уничтожили все следы недавней трагедии.
Но что-то в доме было не так. Пройдя в спальню, Ваня нашел там свои вещи абсолютно нетронутыми. И документы, и деньги мирно покоились в заднем кармане брюк.
Чижов решился и зажег свет… Представшая его напряженному взору картина была, мягко говоря, гнетущей; создавалось впечатление, что в комнатах похозяйничали настоящие вандалы.
Все было перевернуто вверх дном — распоротые подушки истекали пухом и перьями; из раскромсанного матраса торчали старенькие пружины; его незваные гости разломали даже прикроватную тумбочку.
Жуткая дрожь пробежала по телу Чижова, и он, торопливо одевшись, выскочил на улицу, посчитав, что лучше оказаться лицом к лицу с противником на открытой местности.
Сторожко озираясь по сторонам, Чижов бросился к автомобилю. Указательный палец судорожно вздрагивал на спусковом крючке, готовый в любую секунду выпустить из длинного ствола огненный шквал смертоносного свинца.
Но стрелять ему не пришлось — вокруг царили первозданная тишина и покой. Казалось, что даже мелкий накрапывающий дождик принялся бесшумно барабанить по притихшей земле, боясь потревожить напряженные нервы вооруженного человека.
Несколько минут понадобилось Иванычу, чтобы окончательно прийти в себя. Наконец он засунул пистолет за пояс и уселся в свою «шестерку».