Но остается непонятным главное: что скрывается под всем этим делом? Какую важную государственную тайну так ревниво оберегают его коллеги, что готовы ради этого идти на любые жертвы?
На эти вопросы у Антона пока не было ответа. Все предстояло выяснить гораздо позже и ценой невероятных потерь…
Обуреваемый тяжелыми раздумьями, Лямзин добрался до своего дома, вошел в подъезд и поднялся на скрипучем лифте. Ключ привычно вошел в замочную скважину — раздался мягкий щелчок, — и мужчина нелепо застыл на пороге с широко разинутым ртом.
То, что он привык считать собственной холостяцкой берлогой, превратилось в миниатюрный филиал «Тадж Махала». На полу лежал настоящий персидский ковер; противоположная стена преобразилась в громадное зеркало с маленькими лампочками по бокам.
Вместо привычной кровати, тумбочки и платяного шкафа в комнате важно расположился импортный гарнитур из настоящего дуба. Угол с куском оторванных обоев загораживал громадный японский телевизор. В общем, комнату было невозможно узнать.
За его спиной послышались приглушенные шаги. Антон инстинктивно обернулся и наткнулся взглядом на смеющееся лицо подруги. Как ни в чем не бывало девушка произнесла, внутренне довольная произведенным эффектом:
— Ты же сам говорил, чтобы я перевезла к тебе свои вещи. Вот, — она обвела рукой новую обстановку, — я так и сделала. Правда, не все здесь поместится, но я решила взять только самое необходимое.
— А ггде-е… — слова застряли у него в горле.
— Твое старье? — Маша охотно пришла ему на помощь. — Уж прости, пришлось за ненадобностью выбросить.
Лямзин ощутил, как на него навалилась предательская тяжесть, и он уселся на толстый ворс ковра, поджав под себя ватные ноги.
Подавив рвущийся наружу смех, Маша приблизилась к нему и провела мягкой ладонью по коротко стриженным волосам.
— Пойдем есть, обед готов.
Антон встал и направился на кухню, где витал сладкий и аппетитный аромат приготовленных блюд.
Однако поесть ему не дали. Настойчивый телефонный звонок заставил его встрепенуться, и он в два прыжка подскочил к новенькому радиотелефону.
— Слушаю, Лямзин, — на одном дыхании выпалил майор.
— Здорово, Антон, — послышался в динамике деловитый бас полковника Кудряшова, — срочно подъезжай в управление. У нас ЧП. Машина за тобой уже вышла.
Комитетчик хотел что-то возразить, но трубка разразилась короткими гудками — полковник дал отбой.
Глава 5
Иваныч с трудом поднял тяжелые веки и уперся взглядом в девственно-белый потолок с яркой лампочкой без абажура. Шум в голове прошел, сменившись тупой, монотонной болью.
Над ним склонились двое незнакомцев в абсолютно одинаковых темно-коричневых костюмах из английской шерсти.
Какой-то момент Чижову казалось, что и лица у парней полностью одинаковы, но, всмотревшись получше, он различил существенную разницу.
Один был круглолиц и густобров, с реденькой шевелюрой русых волос — внешностью он напоминал циркового клоуна, только что смывшего с себя грим.
Второй, напротив, оказался скуластым сухопарым здоровяком с ввалившимися глазницами — этот больше походил на оживший скелет.
— Ну что, очухался? — подал голос Клоун; в прозвучавшем вопросе не чувствовалось ни злости, ни неприязни — только праздное любопытство.
— Вы кто такие? — в свою очередь поинтересовался Чижов.
На этот раз заговорил Скелет— слова вылетали из его горла с противным скрипом несмазанной телеги, и казалось, что прежде, чем достичь слуха, они усиливаются невидимым громкоговорителем:
— Мы, в отличие от тебя, законопослушные граждане, — пробасил он, — но я бы тебе советовал поменьше спрашивать и побольше отвечать на наши вопросы, чтобы не подорвать здоровьице.
Иваныч брезгливо поморщился и едва сдержал жгучее желание смачно харкнуть в эту самоуверенную рожу. Ему вдруг нестерпимо захотелось подняться на ноги, но руки и ноги оказались ватными, как если бы принадлежали совершенно постороннему человеку.
От круглолицего не укрылись жалкие потуги их пленника, и он, улыбаясь, проговорил:
— Если дашь слово, что будешь вести себя хорошо и не раздражать нас понапрасну, то мы тебя развяжем, правда, Леха? — Последний вопрос относился к долговязому детине, который в ответ лишь угрюмо кивнул.
Что такое дать слово неизвестным негодяям, Чижов откровенно не понимал, но на всякий случай согласно кивнул:
— Даю…
Оказалось, что похитителям вполне достаточно этой короткой реплики, да и не нужно им было никаких обещаний, потому что оба незнакомца были слишком уверены в собственных силах — вопрос же был задан просто так, для проформы.