— Я останусь с тобой, — продолжала настаивать Маша, глядя в глаза Лямзину.
Во второй раз за последние несколько минут ему пришлось уступить, и он вымученно согласился:
— Ну хорошо, тогда собирайся, поедем в гости.
Маша скрылась за дверью спальни и через пару минут вышла оттуда, одетая в синие джинсы и темно-зеленый свитер. Накинув на плечи долгополый плащ, она улыбнулась:
— Я готова.
— Тогда пошли, — кивнул Антон, открывая дверь.
Допрос длился второй час. Второй час капитан Прол пытался выведать у вора местонахождение позолоченной цепочки, и второй час Гвоздик упорно твердил одно и то же:
— Ничего не знаю, гражданин начальник. Вы меня с кем-то спутали.
— Значит, говоришь, что не ты обворовал квартиру Милютиных?
Дегтярев пристально посмотрел на опера и в очередной раз повторил:
— Ничего не знаю, гражданин начальник… Прол поднялся из-за стола и, распахнув входную дверь, сказал кому-то:
— Проходите, пожалуйста.
В проеме показалась стройная фигура платиновой блондинки, и Юра, к своему немалому огорчению, узнал в ней хозяйку злобного кобеля, который укусил его на лестничной клетке подъезда.
— Присаживайтесь. — Капитан указал на стул, обращаясь к девушке: — Ольга Николаевна, вы узнаете этого гражданина?
Прежде чем она успела сказать хоть слово, вор нетерпеливо выпалил, зло сверкая узким прищуром глаз:
— Начальник, если это опознание, то оформляй его по всей форме: где понятые, подставные?..
— Заткнись! — не своим голосом рявкнул Прол, но тут же сменил гнев на милость, боясь предстать в невыгодном свете перед малознакомой дамой. — Помолчи, Дегтярев, — это не для протокола.
Девушка в нерешительности замерла, опустившись на предложенный стул. Она, конечно же, сразу узнала вора, но отношение милиционера к своему подопечному заставило ее призадуматься.
Ей вдруг стало жаль этого, в общем-то, симпатичного парня, хотя он и относился к разряду изгоев общества.
Гвоздик сидел, понуро опустив голову на грудь. Он ни капельки не сомневался, что свидетельница его опознает, а значит, есть перспектива раскрутиться на очередную отсидку. Юра уже начал в душе проклинать и эту длинноволосую красотку, и ее злобного кобеля.
Прозвучавшая фраза заставила всех присутствующих вздрогнуть:
— Нет, — твердо произнесла блондинка, — я вижу этого гражданина впервые в жизни. Тот, которого укусил Рекс, был выше ростом и шире в плечах, да и лицом посимпатичнее.
Опер откровенно обалдел и даже не пытался этого скрыть:
— Прошу вас внимательнее присмотреться, — произнес он не своим голосом, — может, вы что-то перепутали? А может, вы чего-то боитесь? Успокойтесь, я даю вам гарантию, что никто не причинит вам вреда…
— Послушайте, капитан, я что, похожа на старую маразматичку? — В интонациях ее голоса проскальзывал неприкрытый сарказм. — И потом, я не так часто встречаюсь с мужчинами, чтобы перепутать или не узнать кого-то…
— Но ведь ваш пес укусил его, — капитан указал на свежий шрам на руке вора.
— Я живу одна и обучила Рекса защищать меня от посторонних, — девушка явно пыталась увести разговор в другое русло, — но не думайте, что он бросается на всех подряд. Нет, — твердо закончила она, — этого гражданина Рекс не кусал.
Только сейчас Гвоздик принялся внимательно и с интересом рассматривать свою случайную знакомую. Как он мог не заметить того, что она чертовски привлекательна?
Чистое, открытое лицо с четкими, грациозными линиями слегка вздернутого носика, яркий пурпур тонких, резко очерченных губ и огромные приветливые глаза со скрытыми искорками природного лукавства. Она поистине была хороша.
Взгляды двух совершенно разных по своей природе людей встретились лишь на миг, но Юре показалось, что он ясно различил в ее лукавых зрачках мимолетную симпатию, проскользнувшую, подобно тени стремительной птицы, летящей над водной гладью.
Прол же был настолько огорошен столь неожиданным поворотом событий, что и не заметил этого молчаливого диалога, тем более что тот длился не дольше одной секунды.
— Гражданка Климец, — он перешел на откровенно официальный тон, — я вас предупреждаю об ответственности за дачу заведомо ложных показаний.
Но это ничего не изменило. Капитан не смог запугать Ольгу. Девушка лишь сильнее уверовала в правильность собственного решения.
— Что-нибудь еще, капитан? — спросила она.
И было в прозвучавшем вопросе столько независимого превосходства, что опер откровенно растерялся.