— Молодец, получишь благодарность и премию, — насмешливо бросил Антон и заспешил вниз по лестнице, опасаясь, что водитель их не дождется.
Но «Волга» по-прежнему стояла у подъезда, готовая в любую минуту двинуться в путь. Водитель даже помог майору водрузить на заднее сиденье Гвоздика, после чего завел двигатель и плавно тронул колымагу с места.
К даче они добрались без происшествий, если не считать того, что к вору постепенно возвращалось сознание, и он невнятно бормотал мучившие его вопросы:
— Где я?.. Почему «Скорая помощь», я не хочу…
Лямзин внутренне содрогался, боясь, что Гвоздик в приступе не к месту нахлынувшей на него говорливости может сболтнуть лишнее.
Но ветеран воспринял все по-своему:
— Здорово набрался ваш приятель, — иронично протянул он. — Я вот тоже когда-то так пил: проснусь и не помню, кто я, где я, да еще и старуха донимала. Десять лет как завязал — вот даже машину купил. Что только водка с людьми делает.
Антон едва сдержался, чтобы не сказать: «Это не водка — это наркотики», — но благоразумно промолчал, охотно поддакивая водителю.
Наконец автомобиль подъехал к дачному участку, и Лямзин попросил словоохотливого водителя притормозить, не доезжая до дома несколько сот метров.
Расплатившись с частником, майор уже привычно взвалил на плечи далеко не легкую ношу и зашагал в обратном от дачи направлении, пока «Волга» не скрылась за поворотом. Только после этого Антон позволил себе расслабиться.
Сбросив с плеч безвольное тело, он опустил вора под пожелтевшим кустиком и легко пнул того носком ботинка по вялой руке, в сердцах выпалив:
— У-у, алкаш! — Впервые за прошедший день на устах контрразведчика появилась искренняя улыбка.
Гвоздик открыл глаза и недоуменно уставился на окружающих — в первую минуту он никак не мог взять в толк, кто эти двое мужчин, так пристально уставившиеся на него. Они не спешили прийти ему на помощь.
Наконец тень догадки промелькнула в его еще плохо соображающем мозгу, и Юра вспомнил недавних «медиков», так нагло ввалившихся в его квартиру.
— Кажется, очухался, — шепотом произнес Лямзин, обращаясь к каскадеру, — долго же он отдыхал.
— Что за херня такая? Вы кто? — подал голос Дегтярев, едва ворочая непослушным языком,
Чижов широко улыбнулся, наклонился к «пленнику» и спокойно сказал:
— Не дергайся, дружище, можно сказать — мы свои; по крайней мере зла мы тебе не желаем…
— Ага, — кивнул вор, приподнимаясь на локтях и ощущая непривычную тяжесть в голове, как будто после сильного похмелья, — ангелы-хранители. Какого черта вы меня сюда приволокли, что вам надо?
Пропустив мимо ушей очередной вопрос, Антон в свою очередь спросил:
— Жрать хочешь?
Гвоздик обвел цепким изучающим взглядом шикарную обстановку гостиной и несколько удовлетворенно констатировал:
— Судя по этой малине, вы не мусора, а иначе проснулся бы я где-нибудь в Бутырке или «Матросской Тишине». — По его лицу было видно, что он несколько приободрился от такого предположения. — И все-таки, что вам от меня надо?
Иваныч привстал с кресла и, приблизившись к гостю, протянул тому руку, сказав:
— Меня зовут Ваня, а это, — говорящий кивнул в сторону молчаливого приятеля, — Антон. Мы действительно не мусора, но и не жулики…
— Да уж вижу, — улыбнулся Дегтярев, — не слепой, чтобы честных жиганов от фраерков не отличить.
В голосе вора прозвучала неприкрытая издевка, но он и не заботился о приличиях, уяснив для себя, что раз он понадобился этим крепким мужикам, значит, они покорно проглотят и не такие обиды.
Но ни каскадер, ни контрразведчик и не думали обижаться, потому что им было безразлично, как будет их величать собеседник.
— Что ты там говорил насчет балагаса? — Юра нагло уставился на Лямзина, стремясь подчеркнуть этим взглядом собственное превосходство над окружающими,
— Какого балагаса? — не понял Антон. — Ты о чем?
Довольно улыбнувшись, Дегтярев пояснил:
— Ну насчет жратвы.
Ни слова не сказав в ответ, майор поднялся и направился в кухню, увлекая за собой Чижова.
Оставшись один, Юра еще раз осмотрелся, как будто пытался прицениться к обстановке — что можно будет прихватить с собой на тот случай, если придется спешно ретироваться,
Но все предметы были либо слишком громоздкими, либо не представляющими собой никакой ценности с точки зрения прожженного вора, поэтому ему ничего не оставалось, как уныло махнуть рукой и отправиться вслед за ушедшими мужчинами, предварительно скинув с себя грязную, порядком измятую куртку.