А Гвоздик спокойно, но тем не менее настойчиво увлек девушку к поджидавшей их «Волге» с выбитыми на дверях шашечками.
Галантно распахнув перед путаной заднюю дверцу, он выразительно сказал:
— Сейчас прокатишься с нами до дома твоей подружки, а потом я посажу тебя на тачку и дам сотку в зубы, идет?
Поразмыслив несколько секунд, брюнетка недовольно хмыкнула, но все же подчинилась, усаживаясь в машину.
Оценив ситуацию, Лямзин выразительно посмотрел на Иваныча и сказал, обращаясь к притихшим мужикам:
— Мы сейчас отъедем ненадолго, а когда вернемся, мне бы очень не хотелось вновь наткнуться на ваши мерзкие хари, иначе я не отвечаю за слабые нервы моего друга.
Как бы в довесок к сказанному, каскадер сквозь зубы процедил:
— Еще раз засветитесь — отяжелеете ровно на девять грамм. — Спрятав пистолет в карман куртки, он круто развернулся и неторопливо зашагал к такси, заняв место рядом с обалдевшей девицей.
Антон не замедлил сделать то же самое, и спустя несколько мгновений «Волга» скрылась с глаз притихших путан и их незадачливых охранников.
— Куда едем? — спросил Дегтярев, обернувшись к брюнетке.
Помявшись несколько секунд, она недовольно пробурчала:
— Гостиницу «Салют» знаете?
— Это на Юго-Западе, что ли? — вяло отозвался усатый водила и тут же добавил: — Знаю.
Он в душе уже проклинал себя за то, что взял этих пассажиров. От его взгляда не укрылась произошедшая сцена, и он в эту секунду мечтал только об одном: чтобы эта поездка как можно скорее кончилась, поэтому выжимал из собственного автомобиля все, до последней «лошадки».
Наконец машина остановилась на стоянке у отеля и шофер, получив причитающийся гонорар, несколько поспешно удалился, резко сорвав тачку с места.
В холле первого этажа возникли небольшие проблемы с охраной, ни за что не желающей пускать посетителей без визитной карточки.
Майор уже собирался предъявить служебное удостоверение, когда инициативу взял в свои руки Гвоздик. Отведя в сторону старшего по виду охранника, он что-то шепнул тому на ухо и едва уловимым жестом опустил в его харман смятую купюру. Таким образом преграда благополучно устранилась, и они продолжили путь, ведомые стройной брюнеткой.
Оказавшись перед дверью номера, девушка уже хотела постучать, когда явственно различила приглушенный шум какой-то возни и томные, протяжные вздохи, перемежаемые тихими всхлипываниями.
То же самое услышали и мужчины. Положив правую ладонь на плечо спутницы, Антон поднес к губам указательный палец и торопливо увлек ее в глубь коридора. Оказавшись на достаточном, чтобы их не могли расслышать в номере, расстоянии, он спросил:
— С кем она живет?
— Одна, — шепотом ответила Нина, подчеркивая всем своим видом, что удивлена не меньше его.
— Клиента она могла привести к себе? — продолжал допытываться майор. — Кто вообще может там быть?
Нина ненадолго задумалась — высокий покатый лоб, покрытый толстым слоем косметики, резко перечеркнули стрелки глубоких морщин, а в глазах читалась откровенная растерянность. Наконец она произнесла:
— Лелька обычно не любит водить к себе клиентов. — Голос ее звучал тихо и несколько пришибленно. — Может, это менты из отделения? Они, зная о нашей профессии, любят время от времени заглянуть на огонек, или, как сами говорят, — отсос экспромтом…
— Ясно, — заключил Лямзин и, не давая собеседнице опомниться, жестко приказал: — Раздевайся!
— Зачем? — искренне удивилась она. Считая лишним какие-либо пояснения, майор собственноручно задрал ей подол юбки, предварительно расстегнув куртку, и вцепился мертвой хваткой б эластичную ткань блестящих колготок, повторив:
— Раздевайся.
Ничего не понимая, Нина сняла с себя колготки и в нерешительности замерла, прикоснувшись тонкими пальчиками к резинке ажурных трусов.
Но Антон уже решительно зашагал прочь, унося с собой добытый грофей, лишь вполголоса бросив:
— Забудь сразу все, что ты увидишь, — и тогда будешь жить долго и весело.
Подойдя к товарищам, Лямзин достал из кармана перочинный ножик и разрезал предмет женского туалета на три части. Таким образом в его руках появились импровизированные маски.
— Надевайте, — тоном, не терпящим возражений, распорядился он.
Чижов торопливо выполнил приказ, а Гвоздик неожиданно заартачился:
— Ты что, в натуре, я бабский секель на голову не надену, — шепотом процедил он, шарахнувшись от «маски», как черт от ладана, — меня братва не поймет — это же косяк стопроцентный.