Ваня не заставил себя долго ждать и продолжил:
— Первое: мы отдаем тебе цепь за сто штук «зелени». Согласись, не такие это и большие для тебя деньги, учитывая, что с продажи закопанных безделушек ты сможешь получить не меньше миллиона баксов, а то и больше…
Состроив на заплывшем жиром лице дурашливую мину, Федя произнес, обращаясь к подручному:
— Леха, а тебе не кажется, что этот баран держит меня за идиота?
— Хочешь, я его разорву на части? — вставил свое слово атлет.
Чижов следил за их коротким диалогом с ироничной ухмылочкой. Когда же их красноречие иссякло, он заговорил вновь:
— Не передергивай, Жбан. Ты лучше меня понимаешь, что не сможешь со мной ничего сделать, пока не получишь эту безделушку, а поэтому заткнись и слушай дальше.
Леха порывисто соскочил с дивана и бросился на Чижова; он уже собирался как следует отметелить этого нахала, когда услышал за спиной повелительный окрик:
— Не трогай его, — буквально прорычал Жбан и более мягким тоном закончил: — Пока не трогай… Пусть втирает дальше, а там посмотрим, может, у тебя еще будет шанс натянуть его глаза на пердильник и заставить часто моргать.
Телохранитель с видимой неохотой вернулся на прежнее место, а Иваныч принялся говорить как ни в чем не бывало:
— Второе предложение заключается в том, что мы вместе ищем этот долбаный клад. Ты приставишь к нам своих людей, естественно, возьмешь на себя некоторые материальные затраты, а после всего отвалишь нам десять процентов от вырученной суммы.
Последнее высказывание заставило пахана посмотреть на дело иначе. Почему бы действительно не согласиться: сейчас сказать да, а потом просто-напросто замочить этих тупорылых идиотов, и дело с концом?
Федор Петрович уже открыл было рот, чтобы согласиться, когда Чижов нетерпеливо выпалил:
— Ну давай, толстожопый, рожай быстрее, а то от твоих скрипучих мозгов у меня зубы сводит.
Такого откровенного хамства Жбан не ожидал — его охватила ярость, и он в эту секунду ничего другого не хотел, как проучить дерзкого грубияна.
— Леха, клиент созрел, — просто сказал толстяк и приготовился получить небывалое наслаждение от кровавого зрелища.
Гигант медленно стал надвигаться на гостя, который продолжал восседать в глубоком кресле. с самым невинным выражением на лице.
Прежде чем квадратный телохранитель успел подойти достаточно близко, Иваныч вскинул левое запястье и уставился на циферблат наручных часов, сказав, ни к кому конкретно не обращаясь:
— У меня есть еще пара минут.
И тут на его голову обрушился сокрушительный удар громадного кулака. В ушах что-то пронзительно зазвенело, а перед глазами побежали розовые круги, но Чижов все же не потерял ориентации в пространстве и попытался оказать вялое сопротивление.
Подтянув к животу ноги, он с силой распрямил их, намереваясь угодить амбалу в солнечное сплетение.
Однако удара не получилось — подошвы легких туфель скользнули по мускулистому прессу, не доставив громиле практически никаких болевых ощущений, а лишь подстегнув того к новым побоям.
Точные, выверенные оплеухи посыпались на голову каскадера, как снег на плечи прохожих в декабре. Единственное, что осталось Иванычу, так это по возможности сохранить присутствие духа и не провалиться в беспамятство.
Леха уже хотел выдернуть обмякшую жертву из кресла, когда послышался настойчивый звонок в дверь.
Прервавшись на миг, он воззрился на пахана, который был растерян не менее своего подопечного.
И в эту секунду зазвенели разбитые стекла, буквально разнося в щепки оконную раму, в комнату влетели двое людей в черных масках с автоматами наперевес.
Никто ничего не успел сообразить, когда неожиданные посетители выкрикнули:
— Всем на пол, быстро, бля, кому говорят! Милиция.
И тут заголосил Иваныч:
— Спасите, убивают!!!
Леха пытался по инерции заткнуть рот визжащему не своим голосом каскадеру, когда подскочивший спецназовец одним выверенным движением отправил качка в глубокий нокаут, саданув того носком тяжелого ботинка чуть пониже живота.
— Спасибо, братцы, — принялся благодарить омоновцев Чижов, подскочив со своего места и порываясь пожать одному из них руку, — если бы не вы, то они бы меня убили…
Несколько опешив от такого приема, человек в маске промямлил:
— Сядь в кресло, разберемся, кто ты такой.
Изобразив на лице кроткое смирение и остатки пережитого «ужаса», Ваня попятился в угол, опустившись задницей едва ли не на картину.
— Сучара! — злобно процедил Жбан, дико таращась на каскадера.