Перестрелка на миг прекратилась — обе стороны явно не ожидали, что кто-то решится прорываться, и перенесли огонь на темно-синюю иномарку.
Этим удачно воспользовался Лямзин: вскочив на ноги, он в два прыжка преодолел пятиметровое расстояние, оказавшись на заднем сиденье «Вольво».
К удивлению как прибывших на черных «Волгах», так и сидящих в машине людей, пули с глухим стуком отскакивали от корпуса автомобиля, оставляя на оперении иномарки глубокие впадины, но не пробивая ее насквозь.
— Бронированная! — не своим голосом заверещал каскадер, не в силах скрыть дикий восторг. — Юрик, давай!..
Вор на несколько секунд замешкался, и в это время перестрелка вошла в свое «обычное» русло — «быки» жбановской бригады нещадно палили в пассажиров черных «Волг» и наоборот.
Отважившись наконец на решающий бросок, Гвоздик встал едва ли не в полный рост и побежал. Шаг… второй… третий… И вдруг Юра ощутил, как в спину впивается что-то горячее, колючее и ужасно болезненное.
Ему оставалось всего лишь два шага — два шага, отделявшие жизнь от смерти. Он так и не смог их пройти, рухнув на пожухлую, растоптанную, уже никому не нужную, как и он сам, траву.
В глазах застыл немой вопрос:
— Почему?! Почему я?! Почему сейчас?!
А из машины доносились громкие вопли приятелей:
— Юрка, мать твою так, беги! Беги, Юрик! — задыхаясь и захлебываясь, орал Иваныч.
— Ну давай! — вторил ему Антон. — Ты сможешь. Давай, вперед!!!
Но он, Юрий Васильевич Дегтярев — вор по кличке Гвоздик — не мог. Он уже ничего не мог. Единственное, на что хватило его сил, так это на два коротких слова:
— Атас, братва… — большего сказать он был не в состоянии.
Последний крик отобрал у него все силы, и Гвоздик уткнулся лицом в землю, теряя драгоценную кровь, которая обильно поливала выгоревшую и жалкую траву.
— Юра!!! — последний раз выкрикнул Чи-жов, мертвой хваткой впиваясь в черный пластик руля.
— Двигай, Иваныч, — тихо, но настойчиво потребовал майор, — мы ему уже ничем не поможем…
Дико и остервенело завизжала проворачивающаяся резина, оставляя на потрескавшемся асфальте жирные полосы цвета воронова крыла, выхлопные газы смешались с горьким запахом подгоревших протекторов, и «Вольво» сорвалась с места, как будто всю жизнь ждала этого решающего броска.
Дорогу перекрывали поставленные поперек, бампер к бамперу, черные «Волги». Но Чижов как будто не замечал этого препятствия: выжав до отказа педаль акселератора, пока подошва ботинка не уперлась в жесткий полик, каскадер, не колеблясь ни секунды, бросил бронированную иномарку прямо на автомобили.
Мощный удар заставил содрогнуться сидящих в темно-синем автомобиле мужчин и буквально разбросал отечественные тачки, высекая ослепительные искры. Одна из машин, не выдержав удара, перевернулась, откатившись в сторону.
«Вольво» уже проскочила этот заслон, когда сзади раздался оглушительный взрыв — перевернувшаяся «Волга» занялась легко и ярко, пылая, как смоченная в бензине ветошь. В ее чреве пылали двое не успевших вовремя выскочить людей.
Взрывом отбросило в сторону вторую «Волгу», и она, оторвавшись от земли едва ли не на метр, опустилась на ногу одного из прятавшихся за ней автоматчиков.
Жуткие, душераздирающие крики, не прекращающаяся ни на миг пальба, треск полыхающей машины, от которой в небо потянулся длинный матово-черный дым — так, наверное, выглядел бы конец света. Но только для тех, кто остался в этой мясорубке.
Чижов с Лямзиным оказались единственными из всех участников разыгравшейся трагедии, кто в эту секунду мог вздохнуть спокойно.
Побитая, исцарапанная, местами крепко покореженная, но все же сносно двигавшаяся по Рублевскому шоссе «Вольво» стала для двух приятелей настоящим спасением.
Спустя пару минут после того, как они вырвались из перестрелки, Лямзин тихо пробурчал себе под нос:
— Как в Афгане…
Иваныч все еще никак не мог оправиться от гибели в общем-то чужого ему, но ставшего до боли близким человека, однако услышанная фраза на миг отвлекла его и он спросил:
— А ты что, был там?
— Угу, — нехотя отозвался майор и добавил: — Офицером разведки, сразу после «вышки», восемьдесят пятый — восемьдесят седьмой года.
— Странно, — удивился Иваныч и тут же пояснил: — Странно, что мы с тобой там не встретились. Герат, Кандагар, Газни, Джелалабад — спецназ ВДВ, почти те же года.
— Да, действительно странно, — довольно равнодушно согласился с ним комитетчик и отвернулся к окну, чтобы товарищ не заметил катившиеся по его щекам скупые слезы.