Выбрать главу

Он же я.

Я не отвечаю ни на одну женскую улыбку, не вступаю ни в какую светскую беседу, дергая за волосы, и мне, черт возьми, наплевать на общественные стандарты, если они не играют в мою пользу.

Когда я заказываю виски в баре, несколько девушек опираются на свои сиськи, размышляя, подходить ко мне или нет.

Жалко.

Тот факт, что они колеблются, немедленно вычеркивает их из моего списка красным фломастером. Не то чтобы я стал бы рассматривать их, если бы они действительно заговорили со мной, но это показало бы, что у них, по крайней мере, имеется мужество, черта, которой я бы восхищался, прежде чем сокрушить ее и их достижения.

Только одна женщина стоит моего времени, улыбок и слов. Гвен. И причина, по которой она исключение, заключается в том, что в ее венах течет моя кровь.

Благотворительный вечер проходит в экстравагантном зале с искусственной французской светской атмосферой. Окна представляют собой плохую имитацию Версальского замка. Высокие, богато украшенные платформы кажутся дорогими, но в них чувствуется глупость канализационной крысы из Средневековья.

Даже тот факт, что они установили отделанный золотом бар в центре зала, создает отчаянную атмосферу «Я богата», которую определенно можно использовать для описания Сьюзан и ее тщеславных подруг — светских львиц.

Я смотрю на часы.

Три, два и… один.

— Что ты здесь делаешь?

Я поднимаю голову, когда мой заклятый враг останавливается в нескольких шагах передо мной. Когда-то давно Сьюзен была красивой женщиной с золотисто-белыми волосами и фигурой песочных часов, которую она использовала, соблазняя любого доступного члена. Но красота исчезла по мере того, как она становилась старше и имела неудачные знакомства с ножами пластических хирургов.

Теперь она силиконовый монстр со сморщенными губами, которые почти свисают с ее — что неудивительно — фальшивых грудей.

Ее глаза-бусинки, слишком большие для ее лица, слишком грязного оттенка, как заброшенный дом в трущобах.

Ох, и что еще хуже, она любит одеваться в кричащие оттенки розового, будто ее единственная цель — пускать людям кровь из глазниц при виде ее извращенной версии Барби. Ее вечернее платье блестящее, отдающая дань ужасному неоново-розовому цвету восьмидесятых, у которого должен быть свой отдельный раздел в аду.

Она нетерпеливо постукивает носком туфли, что делает ее похожей на капризного ребенка с проблемами управления гневом.

— Я задала тебе вопрос, Кингсли.

Я делаю глоток своего Макаллана и притворяюсь, что лед это неоткрытое чудо света, прежде чем, наконец, переключаю внимание на нее.

— О, ты разговаривала со мной? Не заинтересован. Попробуй в следующий раз в суде.

Вспышки камер усиливаются, и мне не нужно искать их, чтобы знать, что они нацелены на нас. Сражения, которые мы со Сьюзен ведем в суде, печально известны, безжалостны и совершенно варварски.

А поскольку единственная работа прессы — сплетни, они, как собаки, пускают слюни над последней косточкой в Верхнем Ист-Сайде.

Она подходит ближе ко мне, изображая улыбку, которая кажется болезненной из-за ее последней инъекции ботокса, затем говорит шепотом, произнося так, чтобы только я мог слышать:

— Какого черта тебе нужно?

— Моя мать вернулась. Но если ты не думаешь заняться некромантией в качестве побочного занятия, ты не сможешь оживлять мертвых, так что я иду на компромисс, наблюдая, как ты страдаешь до последнего вздоха, который выплевываешь из своих силиконовых легких.

— Ты не более чем маленький мальчик, запертый в мужском теле. — у нее хватает наглости ухмыляться, как злодейку из диснеевского фильма С-листа. — У твоей матери был характер жевательной резинки — сначала сладкий, но со временем пресный. Не говоря уже о том, что от неё можно было избавиться без каких-либо проблем. Так что, если ты скучаешь по этой простой вещи, как насчет того, чтобы сделать миру одолжение и вылечить свои проблемы с матерью, присоединившись к ней?

Мои пальцы сжимают стакан, но если эта сука думает, что может добиться от меня реакции, то ее недостаточно долго затаскали по судам.

— У меня есть идея получше, которая включает в себя лишение тебя всего до последнего цента.

— Эти деньги по праву принадлежат мне.

— По праву? Ты ни дня в своей жизни не работала после того, как вышла замуж за моего отца. Если только не раздвинула ноги и не стала трофейной женой, что, предупреждаю о спойлере, не имеет значения.

— Ты просто ревнуешь и злишься, что твой отец предпочел меня тебе и твоей матери.