Это толчок и притяжение. Принятие и взятие. Даже сейчас, когда он думает, что я полностью в его власти, хотя это совершенно не так.
Кингсли крепче сжимает мои бедра, останавливая мои бешеные движения. Но он продолжает сосать, покусывать и трахать мои складочки, пока я не теряю сознание.
Господи. Он сводит меня с ума.
Как раз, когда я думаю, что стану единым целым с кроватью, в воздухе раздается звук чего-то вибрирующего, как эхо гибели.
Кингсли появляется между моих ног и облизывает губы.
— На вкус ты такая же дикая, как и на вид.
Я жду, что он вернется за этим вкусом, но он достает из кармана телефон, смотрит на экран, а потом говорит мне:
— Я должен ответить. Помолчи для меня, дорогая.
Я начинаю отстраняться, но Кингсли отпускает мое бедро и вводит в меня два пальца одновременно, отвечая:
— Шоу слушает… Да, я могу говорить.
Святое дерьмо. Этот сумасшедший мудак всерьёз?
Очевидно, да, потому что он загибает пальцы внутри меня, и мне приходится зажать рот рукой, заглушая любые неловкие звуки.
— Да, я понимаю, — говорит он со спокойствием грешного священника.
Как, черт возьми, он может оставаться в своей стихии, пока передвигает мои внутренности?
Я не получаю ответа на этот вопрос, но принимаю еще один палец, и на этот раз все три оказываются так глубоко внутри меня, что задевают мою точку G. Один, два…
Моя голова запрокидывается назад, и из меня вырывается похотливый звук.
Кингсли ухмыляется с хитростью и капельным обаянием самого Люцифера, качая головой, а затем начинает трахать меня пальцами. Входит и выходит с бешеным ритмом, который лишает меня рассудка.
Черт.
Боже. Блядь. Проклятье.
Тот факт, что кто-то еще может слышать мои крики удовольствия, не мешает мне испускать их. Если уж на то пошло, все, что я слышу, это липкий звук его пальцев, погружающихся в мое возбуждение, и чистая грязь этого, подталкивающая меня к краю.
Край настолько крутой, что я одновременно и взволнована, и напугана прыжком.
— Я сделаю окончательное предложение после того, как изучу статистику за прошлый год. Если они окажутся ниже моих стандартов, я сброшу их до того, как они примут следующую дозу кислорода. — он убирает телефон и говорит: — Вот так. Хорошая девочка.
Тогда я кончаю. От сочетания ситуации, его слов и того, как его пальцы быстро и сильно вбиваются в меня.
Мои звуки неконтролируемы, и я поворачиваю голову в сторону и утыкаюсь лицом в матрас, заглушая их.
Кингсли продолжает лениво вводить в меня свои пальцы, пока не завершает звонок.
Я остаюсь спрятанной в матрасе, стыд и возбуждение пронизывают меня с одинаковой силой.
Что, черт возьми, со мной только что произошло? Может, мне нужно обратиться к психотерапевту, чтобы лучше понять себя? Потому что мое тело, душа и сердце, похоже, дали моему мозгу тайм-аут в его жизни.
Две сильные руки обхватывают мои щеки, заставляя повернуться к нему лицом, и тогда я обнаруживаю, что он свисает надо мной и смотрит на меня с выражением, которое он не имеет права на меня направлять.
Точно так же он смотрел на меня все эти годы назад. Когда сказал, что решил все-таки оставить меня.
Его пальцы скользят по моему лицу и волосам с нежным, но собственническим прикосновением.
— Так красиво сломана, моя маленькая шлюшка.
Я вырываюсь и отталкиваю его, откидываясь назад на матрас.
— Я не твоя шлюшка.
Свет сияет в его обычно тусклых глазах.
— Тогда ты бы предпочла, чтобы тебя называли хорошей девочкой?
— Н-нет.
— Ты просто кончила на это. Но опять же, ты стала еще мокрее, когда я назвал тебя маленькой шлюшкой, это означает, что у тебя есть как склонность к унижению, так и склонность к похвале. Интересно.
— Твоя смерть тоже будет интересной, если ты не прекратишь. И можешь сказать, какого черта это было только что?
— Тебе придется быть более конкретной. Только что произошло много всего, и все они закончились грязными оргазмами, а твоя киска влюбилась в мои пальцы и язык. Следующей будет очередь моего члена.
Я не могу побороть жар, который охватывает мою шею от его грубых, грязных слов. Почему он произносит их с такой легкостью? Тем не менее, я заставляю себя ответить:
— Разговор по телефону во время прикосновения ко мне. Что, черт возьми, с тобой не так?
— В том же варианте, что и с тобой не так, потому что ты кончила как очень хорошая девочка.