К этому вот мосту.
«Земли и хлеба!»
Куда и зачем они двигались, вряд ли бы смог объяснить рядовой участник тех событий. Шли ТУДА. Зачем? ЗА СВЕТЛОЙ ЖИЗНЬЮ. И чтоб хлеба всем. И долой войну. И чтоб всё ПО СПРАВЕДЛИВОСТИ!
Для десятилетнего Егорки эти все лозунги значили мало. Ну, про хлеб разве что. С хлебом было трудно. А в остальном вся эта «революция» была для него чем-то сродни праздника вседозволенности. Было весело и интересно.
Пока по ним не начали стрелять.
Нет, поначалу всё было хорошо. Посланные против демонстрации казаки отказались выполнять приказ и просто проехали сквозь толпу, под радостные крики и приветствия. Но вот солдаты Лейб-Гвардии Финляндского (пусть и запасного) полка не стали брататься с демонстрантами и, тем более, не побежали.
Они выполнили приказ и открыли огонь. Поверх голов.
В основном.
Но толпа дрогнула и побежала, давя всех, кто имел несчастье упасть. Егор тогда тоже упал, но ему повезло – его не затоптали.
Да, беспорядки тогда подавили. Где-то словом, а где-то и огнём. В те дни никто никого не жалел и погибло немало народу. И среди «революционных масс», и среди «эксплуататоров». «Массы» громили магазины и склады, вешали на фонарях и деревьях всякого рода офицеров (и даже студентов почему-то), власти пытались как-то навести порядок, но в тот день казалось, что царизм вот-вот падёт и власть перейдет к «революции».
Революция.
Егор Иванович часто задумывался: а что было бы если бы в те дни революция победила? Что было бы, если бы Николай Второй не отрёкся, а на трон не взошёл его брат Михаил? У Егора не было ответа на этот вопрос.
Конечно, что называется перед глазами был пример революционной Франции, пример её гражданской войны, пример того, как для спасения страны пришлось вновь устанавливать монархию. И как два десятка лет, некогда процветающая страна, никак не могла выбраться из той бездны, в которую её обрушила очередная революция. Впрочем, французам не привыкать – у них каждые полвека революция.
Как было бы в России? Поди знай. Может и куда хуже. Не зря сказано про русский бунт – бессмысленный и беспощадный.
Но, Бог и судьба избавили Россию от такого испытания.
Прошло уже двадцать лет с того дня, когда десятилетний Егорка лежал на Шестой линии и с ужасом глядел на перепрыгивающих через него, ожидая смерти или как минимум жестоких увечий. Толпа слепа и безумна. Особенно, когда побежит, охваченная ужасом.
Двадцать лет.
Революции не случилось. Михаил Второй правит Империей уверенно и во благо, а народ с уверенностью и с оптимизмом смотрит в своё будущее. И в будущее своих детей.
И внуков.
Сам Егор Иванович остепенился. Женился. Трое деток вот. Выучился на хирурга и практикует. Батя его, из простого рабочего вырос до начальника цеха Путиловского завода. Правда, сам капитан медицинской службы Егор Знахарев стоял сегодня на мосту в своей новенькой офицерской форме.
Да, пришла повестка по мобилизации. Частичной (усмешка). Так что капитан Знахарев отправляется в войска. Куда? Бог весть. Куда пошлют. Империя наша необъятна.
Хирурги везде нужны.
Близится новая большая война.
ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ГАТЧИНА. 12 марта 1937 года
– Зайдешь?
– Нет.
Саша хихикнул. Маша ехидно уточнила у сына:
– А может, тебе подзатыльник влепить?
Поднятые возмущённо брови:
– Это ещё за что??!
– В порядке профилактики…
Поднимаю руку, останавливая нарождающееся препирательство.
– Конечно, я туда не зайду. Не уверен даже, что я туда зайду на смертном одре своём. Точнее, наверняка не стану заходить. Мало ли. Вдруг обрушу всё то, что строил тут десятилетия. Что строили мы все вместе.
Да, сегодня у нас юбилей. Нет, официальный юбилей будет чуть позже.
Завтра.
Двадцать лет со дня моего воцарения. Общегосударственные торжества всеимперского масштаба. Завтра Санкт-Петербург станет центром грандиознейших торжеств. Демонстрации. Военный парад. Гуляния.
Двадцать лет царствования. Можно даже подвести какие-то итоги.
Но это потом.
Завтра.
Сегодня мы скромно. Частным порядком.
Гатчина. Грот. Место моего попаданства.
Я не зайду в грот «Эхо». Мы не войдем во дворец. Я не был в нём вот уже двадцать лет.
И не хочу. Слишком свежи страшные воспоминания.
Нет, сегодня мы просто приехали сюда. Просто постоять. Зачем? А бог весть. Возможно, чтобы заглянуть в глаза Бездне. А может, просто посмотреть в глаза друг другу.