Он меня… только что… Назвал… Ш-ш-шлюхой? Так ведь трактуют слова про «карусель чужих рук»?
И почему? Потому что другие благородные барышни и правда куралесят, а я применяла контактные приемы на тренировке по борьбе?
Не знаю почему я не дала ему в морду. Может быть, потому что руки тряслись и сломались ногти из-за того, как сильно я вцепилась в папку с нотами. А может быть, потому что я просто сорвалась с места и побежала сама не знаю куда.
Однако не успела я и осознать, что делают ноги, как больно влетела в кого-то.
– Сергей Павлович? – я с трудом подавила всхлип. – Простите, мне нужно на занятия.
Нахмурившись, педагог осторожно взял меня за плечи и внимательно осмотрел с ног до головы. Некоторое время он напряженно смотрел на меня, а после сказал:
– Елизавета Михайловна, вас ждут в общежитии, – мягко и настойчиво произнес он. – Вам привезли документы государственной важности, а также корреспонденцию, которая требует немедленного ответа.
Услышав его тон, я мгновенно проглотила слезы. Вытерла мокрые глаза и нос носовым платком, расправила плечи и с лучшей маской спокойствия и полного самоконтроля слегка кивнула.
– Ваши фрейлины Мария и Дарья, ждут вас для согласования графика официальных встреч, аудиенций и рабочих поездок.
– Благодарю вас, Сергей Павлович, мои государственные дела действительно не терпят промедлений, – почти не дрогнувшим голосом произнесла я.
Все, что он сказал – выдумка. Просто он пытался мне помочь быстро успокоиться и прийти в себя, чтобы не провоцировать слухи. Хотя кто знает, какие разговоры обо мне теперь ходят в кулуарах…
И в Звездном. И в Шотландии. И никому не доказать, что это не так.
Публично – все прилично, а за завесой тайны… Чем только не занимаются такие, как мы. Нет ни благородства, ни норм морали, ни приличий во взрослой жизни самой блистательной элиты. И как бы я не хотела спрятаться в детском неведении и за тетрадками, я уже не могу повернуть время назад.
Я тоже стала взрослой, как и они.
Быстрым шагом я удалялась по коридору, но едва услышала начавшийся разговор между Павловичем и Риденом за углом, сама не знаю почему остановилась за широкой колонной.
– Ну и что мне с вами делать, юноша? – спокойно спросил Сергей Павлович на французском, так как плохо знает английский. – Вы просили возможность посещать дополнительные занятия, чтобы защитить Елизавету Михайловну на «Полигоне».
– Как я видел, ей моя защита не требуется, так что простите за беспокойство, – с трудом сдерживая эмоции, выговорил Риден на идеально чистом французском. – Разрешите идти?
– Не разрешаю, – стальным тоном осадил его Павлович. – Вы вызвали десять человек из своей команды на дуэль по надуманной причине. Вы хоть понимаете, какой это скандал? Вы осознаете, кого сейчас так унизительно оскорбили?
– Да, я все прекрасно осознаю.
– А что с вами за это сделают, знаете?
– Убьют, – легко ответил Риден. – Или мой клан за то, что я не отстоял честь своей королевы, или я погибну как мужчина на дуэли, или я неожиданно исчезну и найдут меня мертвым.
– И вы не боитесь? – усмехнулся Павлович. – Вас вполне могут из-под земли достать и под нее также быстро и положить.
Вздохнув, Риден спокойно и с достоинством ответил:
– Я пережил войну в Англии, имею боевой опыт, так что я знаю, что в смерти ничего хорошего нет. Но и в жизни, которая невыносима – тоже.
Слышу задумчивое бормотание Сергея Павловича:
– Судя по вам, вы человек принципов и законов чести… И за Родину готовы жизнь отдать?
– Разумеется, – без колебаний ответил молодой человек.
– И за свою королеву?
– Я верен её величеству. Я умру за неё.
Звучит с открытой угрозой. Опасно звучит. Но Павловича не смутить.
– Тогда пойдемте.
Раздался невероятно спокойный, полный чувства собственного достоинства голос Ридена:
– Разрешите написать письмо моей матери перед смертью?
На некоторое время повисло тяжелое молчание. Пока Сергей Павлович не перешел на тот самый стальной, угрожающий тон, из-за которого все студенты называли его «Падлович».
– Юноша, в отличие от войны, смерть у меня нужно еще очень постараться заслужить. Ох, как нужно заслужить, поверьте мне. Вам не понравится.
Павлович продолжил четкими и резкими фразами, ставить шотландца перед фактом.
– Скандала не будет. В соревнованиях вы участвуете с ЭТОЙ командой. На тренировки с Елизаветой Михайловной вы больше не попадете.
Жестокая усмешка.
– Не попадёте. Ей нужно готовиться. А вы… Вы будете тренироваться, отбывая наказание у меня лично. Несмотря на это, вы продолжаете учиться и делайте, что хотите, но если хоть одна, одна (!) оценка будет ниже «Выше всех похвал», ваше наказание станет еще хуже, чем я задумал.