- Паша, мы скрываемся. И все, что я делаю - диктуется лишь необходимостью выжить. Понимаешь? Мы должны выжить. Ты. Рэм. Я.
- Но это же... унизительно.
- Возможно. Но это дает шанс.
- И на что ты согласна, чтобы этот самый шанс появился?
- Паша... Остановись. Мы сейчас до многого договоримся, о чем потом пожалеем.
- Я презираю тебя за то, что ты способна так пресмыкаться, - сказал он холодно. - Что ты способна так расстилаться... Вот скажи, чем ты оплатила то, что лорд Верд взял над нами покровительство? Правда ли все то, что про нашу мать говорят в академии?
- Не смей! - голос дрогнул.
- А то что? Госпожа экономка Лиззард... Или уже не просто экономка?
Глава 13
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Если местные жители и удивлялись, увидев бегущую по улице плачущую женщину в изящном синем пальто, то никто ничего не предпринял, чтобы остановить.
А мне... Мне было все равно. Наверное, не стоило так бурно реагировать, надо было вспомнить, что Пашка - все-таки подросток и в этом возрасте хамство и свержение авторитетов - дело, в общем-то, нормальное и по возрасту положенное. Что дети вообще - и подростки в особенности - существа безжалостные и хорошо умеющие бить по самому больному... И это опять-таки норма. Но... было так обидно, так больно... Ведь, в моей одинокой жизни, мой сын был самым близким человеком.
Не осталось сил бороться, подстраиваться под обстоятельства, пытаться выкрутиться в тех хитросплетениях, что подготовила жизнь. Было больно. И осталась просто пустота.
Словно в насмешку над моей тоской на меня посматривали синева неба и яркое солнце, запутавшееся нитями блестящих лучей в золоте листвы. Я внезапно поняла, что стосковалась по серости Питера, по низкому небу, тяжелым облакам. Мой город был в отличие от этого мира настоящим. Там была настоящей я. Там я знала, кто я такая. Там я знала, как себя вести. Отповедь мерзким «специальным» голосом - и сын бы угомонился. А в этом мире. Где я прислуга. Как-то неожиданно для себя я проявила слабость...
Слезы текли и текли, и все никак не могли уняться. Я уже ругала себя - и чего я расквасилась? Что такого произошло?.. Но успокоиться никак не могла.
В себя я пришла нескоро. Поняла, что не знаю, где нахожусь. Какой-то сквер в окружении богатых домов с чугунными кружевными заборами.
- Вы оставили шляпку и перчатки в кофейне, - раздался рядом знакомый голос лорда Верда. Недовольный голос.
А мне было как-то все равно...
- Благодарю вас, - сказала я, не думая поворачиваться к нему или подниматься, как было положено мне, его экономке. - Только непонятно, откуда вы тут взялись...
- Пришел, - миролюбиво объявил милорд Верд. - Как только Джон появился в кофейне, то обнаружил, что вы пропали, а ваш умный сын растерялся и не знает, что делать. Потом пришел Рэм, узнал, что произошло, и дал в ухо Паулю. Бедный Джон был вынужден их разнимать. Потом мой камердинер связался со мной. Он был совсем в расстроенных чувствах и сообщил, что они вас потеряли и вы бегаете по незнакомому городу в слезах. Я выстроил портал, попал в Роттервик и отправился вас искать.
- А как вы меня нашли?
- Велика сложность, - рассмеялся он. - Вы же не исчезнувший наследник герцогства Рейм... Пара заклинаний - и готово.
Я испугалась, когда услышала его слова о наследнике Реймского герцогства. Потом оценила комизм ситуации, в Рэме, значит, этого самого наследника не опознали.
- Как-то вы чересчур расстроились. - Он сел рядом на скамейку и сунул мне в руки шляпку и перчатки.
- Действительно. А то не с чего, - проворчала я. Но надела шляпку, завязала ленты. Натянула перчатки.
- На такие взбрыки подрастающего поколения надо реагировать жестко - это безусловно. Но доводить себя до такого состояния... Не стоит.
- Обидно.
- Обидно. Наверное, от близких такого не ждешь - поэтому так больно... Поэтому, когда вырастаешь, становится так стыдно перед своими. Особенно перед мамой.
- Вы хотите сказать, что и вы?..
- Безусловно. Что ж я - подростком не был? - невесело усмехнулся милорд Верд. - А в моем случае, еще и официально признанным бастардом его величества. Можете себе представить, как ко мне относились сверстники, вдохновленные их родителями. Спуску я никому не давал. Дрался, дрался, дрался. На шпагах, на кулаках. Магически... Иногда меня накрывало - за что мне все это? Почему я не как все? Понятно, к отцу-императору претензий быть не могло. Поэтому я трепал нервы матери.
- И что она вам отвечала?
- Что за свою любовь к единственному мужчине в ее жизни она ни перед кем, в том числе и передо мной, отчитываться не будет. И что, как бы она меня ни любила, разговаривать с ней в таком тоне я не смею.